Транзит из ада

– Да, сэр. Для обозначения дружественных сил применяются специальные маячки размером со спичечный коробок. Это необходимо, чтобы ночью не нанести удар по своим, и вообще видеть, где свои, а где чужие. На том человеке, который расстрелял наших парней в спину, был такой маячок. Вот перемотайте дальше. Видите, что он делает дальше. Первое – он выбрасывает в воду оружие. Зачем ему это? А вот зачем – это чужое оружие, оно ему больше не нужно. У него есть свое, вот он достает его. А что он делает дальше? Достает телефон. Он не наступает, не пытается вести бой, он достает телефон и звонит. Интересно кому?

Бывший федеральный прокурор снял очки и положил их на стол…

Его прокурорский опыт научил его не доверять людям. Он имел дело с мафией… Это только говорят, что мафия монолитна, и все такое. На самом деле стучат друг на друга только так. Еще меньше монолитности – в многочисленных мексиканских, колумбийских, парагвайских и гватемальских бандах, которые уже добрались до Нью-Йорка, а в некоторых районах Калифорнии их засилье таково, что впору говорить о введении военного положения. Достаточно правильно найти подход, пообещать защиту свидетелю – и ублюдок тут же настучит на всех остальных. Умри ты сегодня, а я завтра – вот единственный закон улицы. И бывший федеральный прокурор знал его очень хорошо.

– И кому же он звонил, установили?

– Пока нет, сэр. Я приказал разобраться с этим вопросом. Но интересны другие факты. Например, как там оказалась группа польского спецназа? А очень просто – ее вдруг подняли по тревоге и перебросили на Балтику якобы для учений.

– Почему «якобы»?

– Потому что мои люди, которые вломились на польский сервер Минобороны, кроме приказа о передислокации, не нашли больше ничего. Ни приказа о проведении учений, ни плана учений, ни распоряжения о выделении материальных ресурсов на проведение учений – топлива, боеприпасов, расходных материалов. Любые учения, сэр, сопровождаются целым бумажным шлейфом, но тут нет ничего, кроме приказа. Их просто перебросили на побережье Балтики ровно за сутки до того, как они там потребовались. Это первое.

Второе. Судно привели в польский порт Гдыня. После чего официально было объявлено, что оно осмотрено, никакой атомной бомбы там не обнаружено. Но при этом почему-то судно взято под усиленную охрану польскими специальными силами. И более того, АНБ перехватило переговоры в Гдыне, из которых следует, что польскими властями принимаются меры по предотвращению радиоактивного заражения…

Президент думал. Из простого и понятного мира, где есть друзья и есть враги, они вступали на зыбкую почву сомнений, недоверия и недоговоренностей.

Но ничего удивительного в этом нет. США слишком часто промахивались, слишком часто ошибались последнее время. Не может быть, чтобы союзники – точнее, те, кто ими считается, – этого не видели. Они не могли не начать свою игру…

В конце концов, американских солдат в последние годы слишком часто убивали безнаказанно. Видимо, кто-то решил попробовать еще раз.

– Сэм, что происходит? Только честно?

– Сэр, боюсь, мой ответ вам не понравится.

– Плевать. Мне нравится далеко не все, что происходит в мире.

– Сэр, что вы знаете о прометеизме? Прометей.

Президент задумался.

– Греческий бог?

– Не совсем, сэр. Это титан, то есть человеческое существо, приближенное к богам Древней Греции. Считается, что Прометей похитил огонь с небес и принес его людям, за что был жестоко наказан богами.

– Какое это имеет отношение к произошедшему?

– Сэр, в Польше существовало, а скорее всего и существует, движение прометеизма. Оно было основано как реакция польского общества на насильственный раздел Польши между ведущими державами Европы того времени, в том числе и Россией, и представляло собой своего рода месть России. Поляки решили, что они смогут возродить Великую Польшу за счет провокации самоопределения народов, живущих на территории Российской империи. Этой концепции придерживался Юзеф Пилсудский, военный руководитель второй Польши. До тысяча девятьсот тридцать девятого года эта концепция была официальной внешнеполитической доктриной польского государства.

– Помощь народам в самоопределении? Что же в этом плохого?