Транзит на Арканар

Валерия Новодворская. Транзит на Арканар

На нашем небосклоне мало было звезд фантастики. Русская литература горька, как желчь, и реалистична, как ржаной каравай. Правда, над этим жалким ассортиментом шелестят вишневые сады и раскинулись тургеневские дворянские гнезда, но только в стиле ретро, пополам с мучительными сожалениями и горестными воспоминаниями. Поэтому когда мы начинали мечтать, получалось грубо и плоско, как у гриновских мужиков в их представлениях о рае, «где хлеб, золото и кумач». Утопия – дело тонкое, и не утопленники их создают.

На дне жизни слишком плохо живется, и утешения фантастов типа горьковского Луки выглядят нелепо. Поэтому так неуклюже прямолинеен Иван Ефремов, и тянет он скорее на дискотеку, чем на Храм. Поэтому так старательны и ученически бездарны сны Веры Павловны и сам роман Чернышевского. Поэтому такая маленькая звездочка у Ольги Ларионовой, поэтому так поздно зажглась звезда Сергея Лукьяненко, талантливой кометы постсоветского небосклона. Однако соревноваться с американской фантастикой, давшей миру Рэя Брэдбери, Клиффорда Саймака, Хайнлайна, Роберта Шекли, Курта Воннегута, Урсулу Ле Гуин и Дж. Уиндема, мы никак не можем. Скорее всего, астрономы будущих времен разглядят в своих библиотеках и компьютерах только две мощные звезды, Аркадия и Бориса Стругацких, как сверкающее бриллиантовое ожерелье Плеяд.

Конечно, они косили под утопистов. «Молодая гвардия» и «Техника – молодежи» протаскивали их под этим соусом. Детская литература, чего с нее взять! Их передавали из рук в руки, как эстафету. Добрые редакторы, великодушные референты, обкомовцы и райкомовцы поумнее других. Потому что сразу чувствовалось, что у этих двоих есть некое послание для нас и для потомков. Пронизывающее, как ветер, грозное, как катаклизм. Они делали вид, что ремонтируют социализм: побелка, покраска, лакировка. А на самом деле они распахивали окна и двери и давали заглянуть в этот самый социализм. И этот социализм почему-то порождал нестерпимую тоску. А послание братьев Стругацких шло прямо из будущего, от Вечности, от Времени и Вселенной. И все это оказывалось неуютным, опасным, страшным и жестоким. Прогресс вонзался в мягкое тело человечества и причинял нестерпимую боль; никакая ходячая добродетель «человеков» в XXVII веке не ожидала. И Вселенная оказывалась опаснейшим врагом с фашистскими приемчиками, и пришельцы откровенно плевали на землян или их беззастенчиво использовали, или их же жестоко и обидно спасали («Пикник на обочине», «Второе нашествие марсиан» и «Гадкие лебеди»).

«В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала»? Высоцкий знал не все. На Земле и в Космосе вообще нет ничего надежного. Человеку не на что положиться. Только на себе подобных, да и то не поможет. Причем как при социализме, так и до, и после него, и при капитализме то же самое («Хищные вещи века»). Великое творчество Стругацких рождало великую неуверенность. Земля уходила из-под ног, небо было не надежнее земли, повсюду были страсти роковые, а от судеб защиты не было ни в одной Галактике. Тот, кто первый сказал это про страсти и судьбу, Александр Сергеевич Пушкин, не знал, что этот ужас так универсален, и никакие знания от него не спасут. А когда социализм кончился, мы услышали от своих Плеяд, что у человечества вообще нет будущего. Прогрессоры и спасатели оказывались убийцами, как Экселенц, прогресс делил человечество на две неравные части и делал чужими мать и сына, мужа и жену, учителя и ученика, а нейтральная у других (западных) фантастов Вселенная обнаруживала свойства тиранов и автократов. И даже порядочность не спасала, цель жизни была не в ней («Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики»). Этого-то никакие цензоры не поняли.

К семидесятым годам они усекли, что браться Стругацкие что-то не столько лакируют действительность, сколько ее поносят. Но это была не просто советская действительность. Это была действительность вообще, причем на все времена. «И если что еще меня роднит с былым, мерцающимв планетном хоре, то это горе, мой надежный щит, холодное презрительное горе» (Н. Гумилев).

Биографии романтиков из романа