Транзитом до Скорпиона

Тетка Шуша пыталась успокоить меня при помощи различных хитростей. Она рассказывала мне о былых славных днях Стромборов. Беседуя с ней, я находил своего рода исцеление от мучительной боли. Многие из девушек и некоторые из юношей Стромбора ушли в кланы, и большинство, как я понял, именно в клан Фельшраунг.

— В мой клан, — сказал я, — где мне не позволят выпустить из рук бразды правления — зоркандера и вавадира, вместе с кланом Лонгуэльм.

Она кивнула, поблескивая глазами, и я догадался, что она прокручивает в хитроумной голове давно созревшие замыслы.

— Я принадлежу к Эвардам по брачным обетам, и это добросердечный Дом. Семейство Ванек очень дорого мне. Ведь замуж я вышла за дядю Ванека. Но они не Стромборы! Нас победили только благодаря измене. Я думаю, что в Зеникке пора подняться новому дому Стромбора.

— Ты будешь его Главой, — пообещал я, касаясь ее морщинистой руки. Если так, я согласен. Из тебя выйдет отличная Глава.

— Клянусь богами! — Она обратила на меня, убитого горем и снедаемого тревогой за Делию, взор своих по-птичьи блестящих старых глаз. — Если бы я была ею и все было бы так, то кому я могла бы передать, свои права?

— Вардену, — предложил я. — Это был бы хороший выбор.

— Да. Из него бы вышел прекрасный вождь для Дома. Я рада, что ты дружишь с моим племянником. Друзья ему нужны.

Я подумал о могущественном Знатном Доме Эстеркари и фарфоровой вазе пандахемского стиля выше человеческого роста, стоящей в коридоре между жилищами рабов и покоями знати. Да, из Вардена и Натемы получилась бы отличная пара. Я сражался за нее с охранниками-чуликами, и Варден сделал бы то же самое.

У Вардена было на уме еще кое-что.

Мы стояли в огромном эркере с окном, выходящим на внутренний проспект анклава с его утренней базарной суетой, криками уличных торговцев-лоточников, осликами, птицами, рабами, покупающими одежду, хрюканьем вусков и всей деловитой давкой и сутолокой повседневной жизни.

— Я знаю, ты сражался за Натему, — сказал Варден. — Делия рассказала мне. Не знаю, как тебя отблагодарить за спасение ее жизни.

Я развел руками. Если бы это было все! Но он продолжал.

— Делия рассказывала мне и была сердита при этом…

— Как она великолепна, когда сердится!

— …и она уверена, что ты влюблен в Натему.

Варден был настолько взволнован, что не обратил внимания ни на то, как я дернулся, ни на выражение ярости, вспыхнувшее у меня на лице.

— Я считаю, что это и было истинной причиной того, что она покинула нас. Она поняла, что ты равнодушен к ней, что ты видишь в ней лишь обузу. Рассказывая мне это, она чуть не плакала. Не знаю, верить этому или нет, но, судя по всему, ты любишь все-таки Делию, а не Натему.

— С какой стати, — успел выпалить я, — мое равнодушие заставило Делию улететь, Варден?

Он был поражен не на шутку.

— Как с какой стати, приятель?! Да ведь она тебя любит! Ты не мог не заметить! Она ведь показывала тебе это столькими способами — носила меха линги и алую набедренную повязку, отказалась взять самоцветы Натемы… А как смотрела на тебя! Клянусь Великим Зимом, ведь не хочешь же ты сказать, будто не видел этого!

Как я могу передать, что почувствовал?! Все пропало, и теперь, когда стало слишком поздно, мне сообщают, что я держал в руках весь мир и выбросил прочь!

Я бросился вон из залитого светом солнц эркера и забился в темный угол, где слышал только тяжкий стук собственного сердца и шум крови в голове. Дурак! Дурак! Дурак!!!

На три дня меня оставили в покое. А затем тетка Шуша принялась обхаживать меня и, как ей показалось, сумела вернуть к жизни.

Ради них, ради гордости, ради моих уз оби и дружбы с кланнерами, скакавшими сейчас по равнинам к городу я снова стал живым. Но это была лишь оболочка, пустая и мертвая внутри.

Варден сообщил мне с улыбкой, которую тщетно пытался скрыть, что князь Працек из Дома Понтье заключил контракт с блестящей будущей невестой, принцессой могущественного острова Валлии. Эстеркари, пусть и неохотно, согласились на этот брак, так как он усилит их коалицию. Натема теперь свободна. Варден бурлил надеждами, что сможет каким-то образом добиться ее руки, и снова стал выбираться в общественные места Зеникки. Мне же приходилось жить только ради моей жизни с кланнерами.

Однажды, когда с Закатного моря принесло грозовые тучи, произошла неприятная сцена. Мы ходили в Зал Собрания и встретились с толпой входящих Эстеркари в компании одетых в красно-лиловое Понтье. В оживленной толпе у входа попадались и серебряно-черные наряды Рейнманов, и малиново-золотые Виккенов, так что мы были не одни.