Транзитом по реальностям (СИ)

Иван тут же толкнул меня легонько в больное плечо, я поморщилась недовольно, зашипела.

- Не спи, - нахмурился. - А поругались из-за чего?

- Да там, - рассказывать не хотела, зачем ему эти все подробности. Устраиваясь удобнее головой на подушке, потянула на себя одеяло, стала гнездиться.

 - Что там? – не отставал.

Неужели это так важно?

- Жизни учит, - огрызнулась, вспоминая недавнюю перебранку, - сама, ума нет – вышла замуж по залету, в девятнадцать родила, еще и мне что-то советует.

Проворчала недовольно и замолчала. Не хотела я больше снова об этом говорить. Иван тоже молчал. Томительно и угрюмо глядел в потолок.

- Что, прямо так и сказала – «ума нет»? – повернулся ко мне.

- Угу.

Хмыкнул.

- Круто ты с матерью. Знаешь, если бы она была умная, как ты, - это «ты» он произнес с такой интонацией, как будто как раз меня умной особо-то и не считал, - то тебя, подозреваю, вообще бы не было.

Сам, смотрите-ка, умник какой!

- Пф, ну и ладно, ее никто и не просил.

Иван удивленно оглянулся на меня, прищурился подозрительно.

- Вообще, - повторил фаталистично, вынося, как страшный приговор, - совсем не было, - объяснил как идиотке, пытаясь изобразить пустоту.

Еще бы день назад я бы посмеялась и поспорила с ним над таким заявлением, а сейчас наоборот загналась в печаль. Еще и он нагнетал дальше.

- Осторожнее надо с такими обвинениями, - упрекнул, - может это кара свыше, и ты попала во временной сдвиг?

 Это у кого из нас крыша поехала? Совсем кукушка слетела? Что за ересь несет, вроде взрослый, почти мужик уже. На вид постарше меня даже будет немного. Выдумал какой-то бред. Кара! Сдвиг! Фантазер, блин! Хмыкнула, но на всякий случай поинтересовалась:

- А сегодня какое число?

- Уже двадцать второе, - зевнул Иван, - среда.

Я кивнула – все правильно.

- А год?

- Пятнадцатый.

- Две тысячи пятнадцатый?

Его глаз дернулся, вскинув бровь.

 - Угу, две тысячи пятнадцатый, от Рождества Христова. Помнишь, такого? Иисус Христос...

Я попыталась в возмущении пнуть парня. Издевается. Дернула ногой и ойкнула от боли, пронзившей бок.

- Конечно, помню, - буркнула, - я-то все помню, это все вокруг ничего не помнят.

- Тебя не помнят, - резонно уточнил Иван, - только тебя. А с остальным вроде как нормально.

- Хочешь сказать, меня не существует?

- Существует. Почему не существует? – зевнул. - Я же тебя вижу, и все видят, ты не можешь быть призраком, - он даже протянул руку и снова потрогал мой лоб, - но, потеряшка-очаровашка, у тебя память отшибло, это факт. Тут, конечно, не временной сдвиг, но сдвиг по фазе однозначно.

Сдвиг по фазе, значит? Пришлось покорно соглашаться на этот вариант. Вздохнула. Должно же быть какое-то объяснение случившемуся. А потеря памяти вполне логичный обоснуй. Иначе бред и бессмыслица какая-то. Проще поверить, что во всем виноваты мои сотрясенные мозги, чем я каким-то образом выпала из реальности и попала в мир, где не существует моих близких. Так не бывает. Это все книжный вымысел. Фэнтези. В настоящей жизни такого не может произойти. Нет никаких сдвигов временных. Время-то как раз на месте – апрель две тысячи пятнадцатого, а вот мир какой-то другой. Так что, если и есть какой сдвиг, то он в пространстве. И тогда уж если такое допустить, то я, выходит, попаданка, вот только попала куда-то не туда, куда положено. Нормальные попаданки попадают туда, где эльфы, где драконы. Принц, в конце концов. А тут один лишь водитель маршрутки, да все тот же обычный мир, где я бомж. Никаких тебе особых предназначений, и я совсем не избранная, а какой-то отброс общества. Потеряшка!

Взгрустнулось и снова захотелось плакать. Хотелось домой, как ни смешно, к маме, хоть я и строила из себя только что независимую стервочку, разбрасывающуюся и в самом деле некрасивыми ребяческими заявлениями. Мама, она да, местами перегибает палку, но я все равно, само собой, очень люблю своих родителей. И хочу домой, к мамочке, в свою постель и книжку в руки, а не находиться тут в чужой квартире в одной постели с малознакомым парнем. А он тем временем молчал, и его глаза снова бегали, разглядывая меня. Они почему-то всегда у него бегают и останавливаются лишь тогда, когда он о чем-то задумывается. Я это уже заметила. Так что вот так, взгляд его оббежал меня полностью, придирчиво и с интересом, потом так же досконально лицо и, наконец, заходил туда-сюда по глазам.

- Умытая, ты симпатичная, - вдруг выдал он, и я почувствовала себя неловко. Я ему, конечно, бесконечно благодарна, что он мне так помогает во всем и не бросил в беде, но не хватало тут каких либо поползновений и домогательств. Даже занервничала под новым сканирующим осмотром, а он уже коснулся легко моей скулы. Я дернулась, машинально отталкивая руку. Усмехнулся как-то тоскливо и печально. Понимал, вероятно, мое состояние, да, впрочем, и вряд ли он имел какую-то цель относительно меня. Потому что отвернулся,  закинул руки за голову, уставился в потолок и, вздохнув, заявил, - но я бы, Оля, предпочел бы все же тебя не знать.