Трапеция (ЛП)

Первый успех пришел спустя три дня. Затем минули три недели представлений, остались позади Арканзас, Оклахома, Канзас, и однажды утром Марио позвал

его наверх, когда Анжело не покинул еще ловиторку.

- Ну-ка, юный Том. Посмотрим, чему тебя научил Мэтт.

Томми застыл на мостике во внезапном приступе робости, но Марио легонько

хлопнул его по плечу.

- Давай. Попробуй прыжок согнувшись – ничего сложного.

Начав раскачиваться, Томми сложился пополам, затем отпустил перекладину и

полетел к Анжело. Промахнулся – и, неуклюже дернувшись, плюхнулся в сетку.

- Ха-ха! – услышал он голос Анжело. – Да ты смотришься хуже Мэтта, когда он

начал пробовать тройное сальто!

Марио тоже смеялся. Томми сжал кулаки, в глазах защипало. Сильно болело

колено: он слишком неправильно упал. Он начал было доказывать, что кач

Анжело короче, чем у Марио, но вовремя остановился, поняв: если чего и не

стоит делать, так это оправдываться.

- Прошу прощения, – он спрыгнул с сетки, стараясь не щадить ушибленное

колено. – Анжело, можно попробовать еще раз?

Несколько секунд тревожной тишины – и Анжело воскликнул:

- Sicuro! Залезай.

Вот так Томми узнал, что принят. С ним работали безжалостно, тыкая носом в

каждую ошибку, но спустя несколько недель, когда Томми впервые благополучно

вернулся на мостик из рук ловитора, Папаша Тони окинул его жутковатым

взглядом.

- Что ж, Мэтт, можешь учить его номерам Элиссы.

С того дня Томми – за исключением представлений – по-настоящему стал одним

из них. Теперь он работал не только с Марио, а присоединялся к Сантелли на

утренних тренировках. Он стоял с ними на мостике во время репетиций, учась

подавать перекладину – ловить пустую трапецию, толкать ее вольтижеру, убирать ее с дороги возвращающегося гимнаста. Но Марио говорил: «Придержи

коней».

И вот он сказал: «Мы пригласили Большого Джима зайти на этой неделе». А это

означало, что Марио всерьез думает разрешить ему присоединиться к ним на

представлениях. Замечтавшись, Томми очнулся, лишь когда Марио, потянувшись, хлопнул его по руке.

- Эй, ты еще с нами? Спускайся, попробуем двойную трапецию.

Этот номер они начали тренировать только несколько дней назад. Папаша Тони

уже вынимал из креплений вторую ловиторку на дальнем конце аппарата.

Спрыгнув рядом с Марио, Томми помог ему убрать одиночную трапецию и

спустить другую, с более широкой перекладиной. Потом встал у левого плеча

Марио. Ладони слегка вспотели, и Томми вытер их о прикрепленный к боковой

стойке мешочек с канифолью.

Папаша Тони и Анжело бок о бок раскачивались головами вниз – одинаково, точно маятники. Марио и Томми, так же бок о бок, слегка опираясь друг на друга

плечами для равновесия, ждали. Потом Марио шепнул:

- Вперед.

Они схватили перекладину – четыре руки шлепнули о шершавую поверхность, как

одна. Выглядело это просто, но Томми хорошо помнил часы тренировок. Разница

в долю секунды – и трапеция перекашивалась, кач выходил кривой. Но сегодня

им повезло: они вместе сошли с мостика – сильно и ровно, вместе отпустили

перекладину. Ладони Томми встретились с запястьями Папаши Тони, плечевые

мышцы дернуло. Рядом вздохнул, принимая вес Марио, Анжело.

Томми считал в уме, пока они раскачивались. Один – кач. Два – они вместе

выскользнули из рук ловиторов, и пустота привычно отдалась в животе

небольшим страхом.

Ровно ли мы ушли с трапеции? Не отнесло ли ее в сторону порывом ветра?

Три! Его руки обхватили перекладину, рядом сомкнулись пальцы Марио, распределяя вес. Четыре! Две пары ног ударили по настилу мостика, две пары

рук взметнулись словно бы в изящном приветствии, а на самом деле помогая

удержать равновесие.

Томми, разгоряченный и дрожащий, выпрямился. По вискам тек пот.

- Молодцы, ребятки! – закричали снизу, раздался смех и аплодисменты

Там стояли двое: Большой Джим Ламбет, босс (он в самом деле был большим: шесть футов три дюйма и широченные плечи), и Марго Клейн.

Марио быстро сжал плечо Томми.

- Buori ragazzo, – пробормотал он.

И Томми, который уже знал, что Марио переходит на родной язык матери, только

когда разъярен или крайне доволен, надулся от гордости.

На земле Джим Ламбет сказал Марио:

- Твоя идея сделать из парнишки Зейна гимнаста?

- И его собственная тоже. Паренек работал как проклятый, Джим.

- Хорошо, испробуйте его, когда будет готов. Этот ваш парный трюк выглядит

неплохо. Начните где-нибудь в захолустье. Нестрашно, если занервничает и

облажается.

- Не облажается, – уверенно ответил Марио. – И я планировал начать в Сан-

Анжело. У него там приятели.

- Я не против. Только кому-то из вас придется поговорить с его семьей.

Томми, ковыряющий землю босыми пальцами, слегка вздрогнул. Отец-то поймет, но его волновал совсем не отец. Дело было в матери, а отец ее обычно слушался.

Несмотря на довольно нежный возраст, Томми уже смутно догадывался, что

папа, возможно, занялся дрессировкой львов и тигров, чтобы хоть где-то

поступать по-своему.

- Я поговорю с Элизабет Зейн сам, – твердо сказал Тонио Сантелли, и Томми

расслабился.

Трудно было представить, чтобы кто-то – пусть даже его мама – осмелился

спорить с Папашей Тони.