Трапеция (ЛП)

Добравшись до фургона с надписью «Летающие Сантелли» на боку, Томми

увидел Папашу Тони, мрачно выглядывающего из дверей.

- Где тебя носит? Ты что, забыл? Ты умудрился забыть, что Ламбет велел тебе

дебютировать в Сан-Анжело?

- Нет, я думал… Марио сказал…

- Молодой человек, здесь пока не Марио распоряжается. Ламбет велел

выпустить тебя в Сан-Анжело… что ж, мы выпустим тебя в Сан-Анжело. В любом

случае у нас парный номер, его утвердили утром. Выйдешь с нами, встанешь на

мостик. Начнем с двойной трапеции. Потом поможешь со стропами – и покуда все

на этом.

- Честно? – неверяще спросил Томми.

- Нет, я сам себя развлекаю. Только не в шортах! Ступай в трейлер, они подберут

тебе трико.

Марио и Анжело стояли перед полкой, которую использовали в качестве

туалетного столика. Марио встряхивал зеленые с золотом накидки – в таких

Сантелли выходили на манеж. Анжело кивнул Томми.

- Явился, наконец! В следующий раз приходи на антракте, понял? Вот, возьми, –

он протянул потертые зеленые трико. – Они мои, но тебе должны подойти.

Только зашнуруй потуже. Если свалятся с мягкого места на манеже, точно

будешь выглядеть полным дураком.

- Чудное ты выбрал время, чтобы говорить о людях, выставляющих себя

дураками. Если ты, конечно, меня имеешь в виду, – Марио был в дурном

настроении.

Анжело дал Томми зеленый топ с золотой полосой через грудь – такой же, как у

него.

- Успокойся, Мэтт, хватит показывать характер. Сядь, выкури сигарету, подыши.

Если ты выйдешь в таком виде, Папаша запретит пробовать, говорю тебе. Нет, я

тебя предупреждаю!

Марио пробормотал что-то нелицеприятное по-итальянски, а Анжело подошел к

Томми, который нервно натягивал колючие шерстяные трико. Он показал, как

затягивать шнурки и затыкать концы внутрь, потом обмотал запястья Томми

марлей и лейкопластырем сверху.

- Не туго? Ослабить?

- Нормально…

Никогда раньше Анжело не уделял Томми столько внимания. Обычно мальчик

его побаивался, но сейчас слишком переживал, чтобы об этом задумываться.

Прежде ему не разрешали ошиваться рядом, когда Сантелли по-настоящему

готовились к выступлению. Смешки и грубоватые шутки репетиций остались

позади – Марио и Анжело были тихие, собранные и предельно серьезные.

- У тебя песок в волосах, – Анжело протянул ему расческу.

Расческа была не слишком чистой, но Томми воспользовался ей без колебаний.

Марио все еще стоял возле зеркала – закреплял зеленую с золотом накидку на

плечах. Потом повернулся. Как всегда в сценическом костюме он выглядел

крупнее. Брови вразлет придавали его чертам нечто дьявольское.

- Когда будем выходить, ты пойдешь между Анжело и Папашей Тони. Видел, как

у нас забирают накидки?

Томми кивнул.

- Сегодня это сделаешь ты. Пусть публика разглядит тебя, как следует. Сперва

возьмешь у Папаши Тони, потом у Анжело, потом у меня. Отдашь их

униформисту. Ну, сам знаешь. Только не суетись.

Анжело тоже затянул шнурки на горле. Томми накидки не полагалось: он был

просто запасным.

Они прошли к манежу как раз вовремя: оркестр уже заиграл медленную

волнующую мелодию, которая предваряла выход воздушных гимнастов. Томми в

сотый раз напомнил себе спросить, как она называется, и понимал, что снова

забудет.

- Вперед, – Анжело взял его за локоть и подтолкнул к входу.

Марио все еще молчал. Томми знал, что некоторые артисты перед

представлением волнуются больше, чем другие. Он и сам был бы рад подойти к

аппарату ближе, чем на фут, без тошноты. Но Марио выглядел так, будто

происходящее казалось ему сном.

Анжело быстро улыбнулся Томми:

- Ну, хорошо, парень, все нормально. Ты проделывал это сто раз, и этот ничем не

отличается.

Потянувшись мимо мальчика, он схватил Марио за локоть.

- Мэтт, ты натянут, как струна. По-прежнему чувствуешь удачу? Если нет, я не

против.

Марио ответил что-то, но что именно Томми не разобрал из-за многократно

усиленного голоса Джима Ламбета.

- Летающие Сантелли…

Томми сделал глубокий вдох. Его пошатывало, как будто ноги вдруг стали

короткими и не доставали до земли. Он старался идти, как другие: медленными

размеренными шагами, не глядя ни направо, ни налево. Когда торжественная

музыка без перехода сменилась грациозным бодрым вальсом, Томми повернулся, собрал тяжелые накидки и передал униформисту. На лестнице он был

последним, огни били в глаза.

Ступив на мостик, Томми почувствовал себя как в первый раз – не слишком-то

твердо – и взялся за боковую стропу. Рука Марио, крепкая и уверенная, легла на

плечо. Было холодно – и внутри, и снаружи. В свете прожекторов трапеции

выглядели другими – тонкими странными темными линиями. Анжело и Папаша

Тони на второй ловиторке тоже смотрелись по-другому, больше, чем обычно. До

сознания долетали обрывки слов:

- Впервые на арене… самый молодой воздушный гимнаст, когда-либо

выступавший в цирках Америки… к Сантелли присоединился новый член

труппы… Марио и Томми Сантелли на двойной трапеции…

Когда они спустили трапецию, Марио шепнул:

- Свет глаза не слепит?

- Нет.

- Хорошо… вперед!

Внутренние часы начали отсчитывать ритм без участия сознания. Раз: четыре