Трапеция (ЛП)

они за три дня ее до мелочей изучили. А ты, наверное, машинами не

интересуешься.

Томми выдавил тихий беспомощный смешок. Коробка передач была незнакомой, и

руль оказался меньше, чем он привык. Первое время Томми норовил

переусердствовать: машина рыскала в стороны от малейшего движения пальцев.

Но все же он обладал развитыми реакциями гимнаста и вскоре вполне уверенно

выжимал шестьдесят миль в час. Крепко держа руль, напряженный, настороженный, взвинченный, Томми краем глаза глянул на Стеллу. Та

улыбалась, наклонившись вперед, смотрела внимательно, но не следила за

каждым его движением – доверяла. Его наполнило странное тепло. Откинувшись

на сиденье, Томми несколько долгих минут смаковал скачок – без всякой

ответственности – в полную иллюзию возмужалости. Только руль и дорога имели

значение, и позже Томми даже под угрозой смертной казни не ответил бы, куда

они ехали.

До города они добрались уже в темноте. Стелла снова села за руль, чему Томми

повиновался неохотно. Лишь оказавшись на пассажирском сиденье, он

сообразил, как устал, и мысленно ее поблагодарил. Не зная толком обратной

дороги, они повернули не в том месте, немного поспорили и в результате

пересекли черту города, когда в окнах домов уже загорелись огни. В

придорожной закусочной они купили по порции горячего чили и молча

подкрепились. На улице похолодало, дул резкий ветер, по освещенным улицам

пополз туман. Томми, уставший до изнеможения, моментально замерз, Стелла

выглядела бледной. Вдобавок ко всему по ветровому стеклу вдруг ударили

тяжелые капли, и не успели они толком сообразить, что случилось, как вымокли

до костей. Стелла тихонько материлась такими словами, что у Томми волосы

дыбом встали – пусть он и понимал: Стелла не знает, что он все слышит. Но

повернувшись к нему, девушка засмеялась сквозь стук зубов.

- Остановимся и опустим верх? Или прорвемся?

- Мокрее уже некуда! – крикнул Томми в ответ. – Не сахарные, не растаем!

Ливень и вымокшая одежда казались почему-то забавными.

Огни так и мелькали навстречу, исчезая на черных скользких улицах, однако

Стелла справлялась с управлением превосходно. Вскоре они ворвались на свою

улицу, а еще спустя минуту вместе добежали до ступенек. Стелла хохотала, ее

промокшие волосы выбились из-под шарфа и липли к шее. Хлопнула тяжелая

дверь, и огромный темный дом обволок обоих теплом. К выключателю они

потянулись одновременно, их руки встретились, Томми вдруг обнял Стеллу и

поцеловал – точно как в раздевалке. Ее лицо было ледяным, волосы холодили

ему щеку, зато рот почти обжигал, а угловатое тонкое тело льнуло к нему сквозь

толстые джинсы и свитера.

- Ой, Томми, – хихикнула она, – мы мокрые, не надо…

- Как я уже сказал, мокрее некуда, – Томми взял ее лицо в ладони и снова

прижался к горячим губам.

На минуту оба словно ошалели, потом Стелла быстро встряхнулась и, не

высвобождаясь из его рук, прошептала:

- Хватит. Мы жутко промокли. Пойдем наверх, высушимся.

Разжав руки, Томми отступил. Потемневшие от влаги волосы Стеллы завивались

у воротника, выглядела она тоненькой и трогательно красивой. Когда они в

тишине поднялись по высоким ступеням, Стелла направилась было к своей

комнате, но обернулась.

- Томми…

- Переоденься в сухое, – поспешно сказал он. – А то простудишься.

- Включу у себя обогреватель.

И она исчезла за дверью.

Чувствуя странное разочарование, Томми вошел в свою маленькую спальню с

полосатыми обоями. По окну барабанил дождь, вдалеке гудела машина. Томми

задумался, отправились ли Сантелли в обратный путь, и, если да – то когда

приедут. Он снял мокрые штаны и рубашку, обнаружил, что белье тоже мокрое, и

стянул и его. Потом надел сухие трусы и штаны и принялся рыться в нижнем

ящике комода. Марио оставил здесь много своих вещей: пижамы, потрепанные

трико, носки, шорты, несколько футболок. Томми поколебался, в который раз

чувствуя себя виноватым, но, будучи не в силах сопротивляться искушению, выудил одну из футболок и надел. В конце концов, всегда можно было

оправдаться, будто он взял чужую вещь по ошибке. Впрочем, никто как будто

ничего не замечал, да и Люсия не удивлялась, видя их в стирке, – ведь Марио все

равно привозил грязную одежду домой.

Переодевшись, Томми отправился в комнату, которую Стелла делила с Барбарой.

Дверь оказалась приоткрыта. Шагнув было внутрь, Томми все-таки остановился и

постучал.

- Стел? Ты в приличном виде?

- Конечно, заходи.

Девушка сидела перед туалетным столиком Барбары, по шею укутанная в

поношенный выцветший халат. Комната была милая, выкрашенная белой краской

и отделанная цветастым ситцем. У Томми мелькнуло ощущение, что Стелла не

вписывается в этот красивый интерьер, и девушка, словно прочитав его мысли, отвернулась от зеркала.

- Мне нравится эта комната. У меня никогда не было такой хорошей. На зимних

стоянках мы жили в гостиницах – одна хуже другой. Грязь, иногда клопы… А в

дороге останавливались, где возьмут.

Она наклонилась сунуть ноги в стоптанные шлепанцы.

- Наверное, лучше нам пойти вниз. Люсия не любит, когда сюда заходят

мальчики. Накричала на Барбару… а та всего лишь зашла к Анжело забрать

стирку, когда его самого там не было.