Трапеза Господня

4. В течение ста лет от начала Никейской эпохи мы смогли отметить в вопросе, который нас интересует, только одно изменение: приближение пресвитеров к жертвеннику. Это изменение могло бы быть отправной точкой для возникновения идеи «сослужения» в нашем смысле, но, повидимому, в Византии этого не произошло. Возможно, что, начиная с V–гo века, в тех или иных местах имелась к этому тенденция, но она не получила своего окончательного развития и не прививалась на практике. Очень показательно, что эта идея еще чужда составителю «О церковной иерархии». Священнодействует только «иерарх», а все остальные хранят молчание. Об «иереях», т. е. пресвитерах в описании Евхаристии автор «О церковной иерархии» упоминает только один раз: «Когда все это священно — совершено по сказанному чиноположению, иерарх, став пред святейшими символами, умывает с честным ликом иереев водою руки» [46]. Это тем более показательно, что его богословие Церкви и Евхаристии совершенно не совпадает с древней эклезиологией. Если идея «сослужения» в нашем смысле начинает находить место в литургии, то она ограничивается, как сказано уже выше, предварительной частью литургии. Эта часть осложняется и приобретает торжественный характер, но совершение «евхаристического канона» остается исключительной принадлежностью епископа. «Доселе, пользуясь своим временем, писал Герман Константинопольский, иерей совершал служение подобно тому, как Предтеча преподавал крещение; теперь же, видя входящего архиерея, устраняется с своего места и тихо, про себя как–будто говоря то самое, что говорил и Иоанн: сему подобает расти, мне же малитися, и с сей минуты предоставляет архиерею совершать высшие тайнодействия. Архиерей возглашает: яко свят еси Боже наш…» [47]. Даже в XV–м веке идея «сослужения» не проникает в церковное сознание. Для Симеона Солунского, идеолога архиерейского служения, совершителем «евхаристического канона» все еще остается один епископ.

5. В Византии литургическая мысль как–будто бессильно стремилась преступить порог, который нельзя было нарушить. Она сделала все, чтобы внести внешнюю торжественность в совершение Евхаристии, но ограничила все это первой частью литургии. Она не решилась изменить основной принцип совершения Евхаристии одним епископом, а потому оставила незатронутым Евхаристический канон. Только новое время нарушило этот принцип, но нарушив его, оно оказалось бессильным не только обосновать идею сослужения, но и определить границы сослужения [48]. Наша практика сослужения при совершении Евхаристии остается богословски необоснованной, но тем не менее она глубоко вкоренилась в наше сознание. Говоря о сослужении в католической церкви, в которой оно очень мало развито, Рere L. Воuуer пишет, что практика древней церкви совершения Евхаристии одним епископом кажется в настоящее время мало благочестивой. Еще в большей степени она кажется неблагочестивой православным. Будем осторожны в наших суждениях. Спросим себя, как чувствовал бы себя христианин II–го или III–го века, попавший на нашу теперешнюю литургию. Быть может, наша практика ему показалась бы также мало благочестивой, как большинству из нас кажется неблагочестивой практика древней и апостольской церкви. «C'est done la forme d'Eucharistie solennelle primitive, et celle de toute l'Eglise antique, qu'une messe celebree par l'eveque, ou un autre celebrant unique qui le represents, et ou les pretres assistent simplement et communient. L'idee, si courante aujourd'hui dans le clerge, qu'une telle pratique serait insuffisamment «pieuse» n'est qu'une insulte gratuite a l'Eglise apostolique [49].

6. Так было, но значит ли это, что так и должно быть? За долгий период истории церкви в ней произошли глубокие перемены.