Траурный венок от Красной Шапочки

Яна подняла руку, чтобы поправить волосы, свалившиеся ей на лицо, и с ужасом уставилась на нее. Во-первых, руки тоже были все черные, только на худых запястьях остался белесый след от веревок, во-вторых, они тряслись, словно она только что воровала кур с колхозной птицефермы. Но не это поразило Яну так, что она даже в лице переменилась. Ее длинные, наращенные, акриловые ногти под действием огня оплавились и превратились в огромные безобразные крючки, словно когти у хищной птицы. И тут еще Никита, увидев это, стал смеяться, как человек, только что переживший нервный стресс. Вот прямо лежал на земле рядом под слегка дымящимся брезентом и ржал как ненормальный.

Яна недовольно покосилась на него:

– Чего смеешься? У самого дым идет сзади… Может, не весь огонь потушили?

– Ты похожа на Бабу Ягу. Играть ее можешь без грима, – продолжал веселиться Никита, выглядевший, правда, отнюдь не лучшим образом.

Не надо было быть специалистом по ожогам, чтобы увидеть: руки его довольно сильно пострадали от огня, причем на них болтались ошметки обгоревших бинтов от предыдущей травмы. Яна надулась. Она понимала, что именно этим рукам, которые Никита бесстрашно засунул в огонь, она обязана жизнью.

– Вот как раз актриса из меня никудышная, раз этот мерзавец смог-таки меня просчитать… – разлепила она окровавленные губы.

К ним подошел мужчина с видом всезнающего и всепонимающего человека.

– Ну что, а теперь в больницу?

– Вы меня спрашиваете? – удивилась Яна и покосилась на невменяемо веселящегося Никиту. – Вот ему точно надо, у него шок!

– Эх, Яночка, у меня от тебя шок! – ответил тот. – Не первый раз видимся – и снова при каких обстоятельствах…

– Вот третьего раза точно не надо! – отметила Яна, не зная, куда спрятать от людских глаз свои обезображенные руки.

– Грузи обоих! – крикнул мужчина, и к ним поспешили люди с носилками.

Яна, наконец-то придя в себя, явственно ощутила боль в ногах от полученных ожогов, и эта боль пронзала ее тело насквозь на каждой кочке плохой дороги.

Их с Никитой привезли в ожоговое отделение больницы, но разместили в отдельных платных палатах, за которые Никита сразу же расплатился своей кредитной карточкой. Он, правда, просился в одну палату с Яной, но ему строго ответили, что здесь ему не мотель, а лечебное учреждение, и больные тут лежат, разделенные по половому признаку.

Яну накололи чем-то обезболивающим, успокаивающим и снотворным, и она отправилась в гости к сказочнику Оле-Лукойе, который на сей раз подарил ей сон под названием «Черная дыра».

Глава 8

Утром она проснулась со страшной головной болью, полностью разбитая. Голова кружилась, во рту все пересохло, горло и нос страшно болели – видимо, от вдыхания горячего воздуха она получила ожог.

Яна с тоской осмотрела свое бренное тело, облаченное в больничную рубашку, и на перебинтованные ниже колен ноги. Мысли в голове шевелились вяло.

«Кто это меня переодел? Вот медики дают – накачали какой-то дрянью, одежду забрали, уроды… Что-то я себя неважно чувствую. Интересно, а выгляжу так же хреново, как и чувствую?»

Яна спустила ноги с кровати и попыталась сделать хоть один шаг по направлению к зеркалу, висящему над раковиной в углу палаты. Ноги ее пронзила острая боль, и Яна плюхнулась обратно в кровать.

«Так, так. Все-таки погорели мои ноженьки…»

Яна перевела взгляд и печально уставилась в потолок, такой белый, больничный и скучный. Она очень не любила больницы и терпеть не могла валяться без дела! А тут все совпало – и больница, и ее обездвиженность, что не прибавило ей настроения, естественно.

Дверь в ее палату отворилась, и вошел Никита в не менее плачевном состоянии. На его мощные плечи был накинут застиранный больничный халатик. Руки по локоть перебинтованы, на лице синяки, царапины, красная обгоревшая кожа смазана чем-то жирным, блестящим.

– Привет, – хмыкнул Никита, улыбаясь.

– Доброе утро, – повернула к нему голову Яна.

– Меня поклонники завалили гостинцами, и я вот принес тебе… – Никита, морщась от боли, залез перебинтованной рукой в карман и вытащил горсть дорогих конфет.

– Спасибо, я люблю сладкое, только сейчас аппетита нет, – ответила Яна.

– Это от лекарств. Нам колют что-то обезболивающее и снотворное, – пояснил Никита.

– А я боль могу потерпеть, а спать не хочу! – ответила с вызовом в голосе Яна.

– Я говорил с врачом, у тебя ожог ступней второй степени, немного пострадали икры, а в целом все ничего…

– Ты говорил обо мне?

– Я беспокоюсь о тебе.

– А у тебя что? – поинтересовалась Яна.

– То же самое, только с руками. Неплохая мы с тобой парочка: у тебя ноги больные, у меня руки, – засмеялся Никита, присаживаясь к ней на кровать, и сразу сильно продавил сетку своей тяжестью.

– Ты хоть ходить можешь, – не то пожаловалась, не то позавидовала Яна.

– Зато руки не действуют. Я бы предложил поносить тебя на руках, но даже этого не могу, – ответил Никита.

– Спасибо тебе, Никита, за то, что спас меня, – хлопнула его по спине Яна и тут же стыдливо спрятала руку с изуродованными, крючковатыми ногтями.