Трава на бетоне

Попробуй, — качнул головой Меченый, взвешивая на ладони пакетик с таблетками, — не ты один такой умный. Говорю же, парнишка с характером.

А что там было про психа сказано?

Про психа… Было пару раз — рассказывал он байки о каком-то сумасшедшем.

Перепивал. Не может быть, чтобы кто-то из людей сдвинулся: слишком уж хорошо нас обрабатывают, когда выдают датчики. А это тебе зачем?

Удивительно просто.

Да, удивительно… Такого не бывает. Все? Больше нет вопросов?

Есть, — сказал парень, задумчиво водя кончиками пальцев по вытатуированному на виске скорпиону, — где его искать?

Везде, — помолчав ответил Меченый, — но, вероятней всего, он в аэропорте. В ангарах. Хозяин ангаров, хоть и сутенер еще тот, но с Арином в дружеских отношениях, и никогда не пытался наложить на него лапу. Не знаю, почему.

Ага, — парень поднялся, кивнул коротко стриженой головой, кинул на стол еще один пакетик и остановился, услышав сказанные ему вслед слова:

Если бы не кеторазамин и не его датчик, я бы тебе хрен что рассказал, несмотря на эту наркоту. Но пацану нужны деньги. Ему осталось совсем мало.

* * *

Макс, он не будет летать, — пиная шнурованным ботинком мятый стальной бок самолета, сказал Арин. — Ты его даже на шасси поставить не можешь.

Будет, — ответил Макс, — отойди от него, придурок.

Действительно, — согласился Арин, отходя, — а то еще развалится.

Заткнись.

Макс, невысокий, неприметный из-за расписанной татуировками под камуфляж кожи, широкоплечий, напоминал бравых солдат с довоенных агитационных плакатов — тех солдат, из которых домой не вернулся ни один, но зато благодаря которым, в сексбизнесе небывало возрос спрос на этот типаж.

Арин присел на корточки, достал из кармана плаща смятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой.

Ты в своем уме? — зашипел Макс, — тут везде керосин.

Я курить хочу, — ответил Арин. — Два раза все равно не сдохнешь.

Не хочу я так дохнуть.

А я ждать не хочу.

Макс внимательно посмотрел в безразличные карие глаза, отложил в сторону ключ, вытер руки куском старой тряпки:

Пошли лучше на улицу.

Пошли.

Они вышли из ангара наружу: под серое, расколотое пополам лопнувшим куполом, бумажное небо, на раскрошившийся бетон, залитый густыми, полустертыми пятнами битума.

Арин присел на корточки, отвел рукой качнувшийся датчик, поднес сигарету к губам, глядя на бескрайние ровные полотнища взлетно-посадочных полос бывшего аэродрома:

Ты все деньги на это тратишь?

С деньгами у меня проблем нет, — откликнулся Макс, — ты же знаешь, насколько это прибыльно. Бывают, конечно, неприятности. У меня недавно парнишка сдох — так я так и не понял, то ли его убили, то ли ему датчик последнее отщелкал.

Ты что, не знаешь, у кого сколько времени осталось? — спросил Арин, туша окурок о металлическую вставку на ботинке. — Дурак совсем? Если так дело дальше пойдет, если кто узнает, что ты за этим не следишь, твоих пацанов целенаправленно будут убивать, а ты размышлять: сам он помер или ему помогли? Да и вообще… Я бы на твоем месте брал бы им кеторазамин. Жалко же.

Слушай, — рассердился Макс, — ты когда последний раз видел стоимость инъекции? Я похож на благотворительное общество? Да и никто из них никогда это не окупит.

Да уж, — сказал Арин, — окупить это сложно.

Извини, — помолчав произнес Макс.

Мудак ты, — ответил Арин. — Ладно… Я пошел.

Слушай, какого черта ты спишь непонятно где? Ладно, я понимаю, почему ты не идешь ко мне, но оставаться в ангаре ты же можешь.

Под крышей — ни за что, — не оборачиваясь, отозвался подросток и пошел сквозь мутный сырой туман в сторону города, горящего вдали мутными, больными желтыми огнями.

Макс пожал плечами и прислонился к рифленому железу стены, глядя на удаляющуюся фигуру друга — одинокую фигуру под лопнувшим куполом, размазанную по серой рамке узкого мира грязным туманом.

Часть 2

Арин не сразу пошел в город, свернул к запасным впп и побрел по растрескавшемуся бетону, слушая эхо своих шагов — приглушенный, одинокий, тревожный звук. Он остановился, когда сквозь рванину купола пробился сырой, промозглый серый ветер, взметнув пылевые вихри, остановился и вскинул голову, закрыв глаза.

Ветер ударил в лицо, лишил дыхания, откинул с глаз пряди густо-сиреневой, обрезанной наискосок челки, заледенил приоткрытые губы. Арин улыбнулся чему-то, раскинул руки, потянулся, повернулся к ветру спиной, спрятал в ладонях трепещущий огонек зажигалки, закурил, прислушался, поднял голову.