Трава на бетоне

Я дам тебе еще три таких пакета, а ты скажешь, что ты знаешь о тех, кто закрывает свою шею.

Девушка, глядя с любопытством за окно, явно видя там не только бетонные кладки домов-клеток, проговорила:

Я просто работала как-то в одном борделе… Ко мне приходил всегда один парнишка. У него тоже была закрыта шея — плотно, даже вроде бы ремешками воротник держался… И я…

Она замолкла, запрокинув голову назад, улыбаясь нежно, обреченно, глядя вверх обессмыслившимися внезапно глазами.

Скай протянул руку, крепко, до синяков, сжал острую коленку, прикрытую крупными красными розами кружева чулок.

Дальше.

Шейла тупо посмотрела на его руку:

Дальше… Знаешь, он очень жестокий был. Очень. И никогда не снимал одежду полностью. Мне всегда было очень больно и обидно, но больше всего я испугалась, когда однажды я…

* * *

Арин с трудом вырвался из тягучей, тревожной, наполненной обрывками кошмаров дремы, приоткрыл глаза и вздрогнул, увидев знакомое со вчерашнего дня, спокойное лицо.

Твою мать, — пробормотал он, потягиваясь, ища пальцами датчик под воротником плаща, — откуда ж ты взялся?

У тебя трепливые друзья, — ответил Скай, — что неудивительно, учитывая, что практически все они плотно сидят на наркоте.

Арин нахмурился, что-то припоминая, но потом махнул рукой, мельком взглянув за быстро бегущие цифры на экранчике счетчика.

Скай посмотрел туда же, присвистнул:

Да, малыш, я тебе не завидую. Жить тебе осталось…

Пошел к черту, — перебил его Арин, — я сам знаю, сколько мне осталось. И ты ненамного старше меня, так что оставь этих "малышей".

Скай пробрался внутрь разбитого пикапа, сел рядом с подростком, потянул пальцами тяжелую цепочку на его шее, посмотрел внимательней на нескончаемый бег мятно-зеленых цифр.

Давай по-хорошему, — сказал он.

Арин опустил ресницы, скользнул взглядом по вытатуированному на виске Ская скорпиону:

Кто бы говорил.

Я серьезно.

Скай расстегнул куртку, дернул замок сумки:

Глянь сюда.

Сколько там? — спросил Арин, отводя взгляд от плотных пачек.

Кеторазамин, — ответил Скай, — твой кеторазамин.

На секунду ему показалось, что парень просто выпал из этого мира: опустели, став просто темным стеклом, карие глаза, сжались губы — весь он подобрался, будто увидев бесконечное количество нулей на готовом погаснуть датчике.

Напряжение — хлесткое, упорное, тревожное. Он весь стал сплошным напряжением.

Красивым, невероятно красивым — без беспечной дерзости, без полудетской импульсивности, заледеневший, ставший самим собой — глухой стеной, скрывающей страстное желание жить. На побледневшей коже четко и изумительно расцвел глубокий сиреневый узор татуировки, под дрогнувшими ресницами полускрыт наливающийся осознанием печальный взгляд. Четкий профиль, лоб, скрытый яркими растрепавшимися прядями волос, медленное движение руки, подносящей сигарету ко рту. Глядя на то, как обхватил он губами фильтр, крепко, придавив оранжевую тугую бумагу, Скай опять ощутил горячий прилив желания. Да черт бы его побрал, он еще думает…

Парень, — он подхватил легкий счетчик, висящий на груди Арина, и помахал им перед его лицом, — тебе не кажется, что тут не время тупить?

Арин непонимающе повернул голову, и вдруг бешеным весельем свернули карие глаза:

Сдаюсь. Куда?

Скай улыбнулся:

Я уж думал, ты вообще безмозглый. Пошли, выберемся с этой свалки, я припарковался недалеко отсюда.

Он шел между рваными остовами старых машин, иногда оборачиваясь. Куда? К сожалению, придется везти тебя к себе домой. Я хотя бы буду уверен, что оттуда ты никуда не денешься, а потом просто забуду об этом.

Не нравится мне твое лицо сейчас — бредешь еле-еле, словно и не осознав еще полностью, за что именно ты куплен, не задумываясь о том, что по идее мог бы сейчас получить жизнь. Ладно, это неважно. Если тебя так любит хозяин, что ему стоит впороть тебе еще одну инъекцию? Благо, из возможных трех ты получил пока только одну.

Так что, пацан, я тебе жизнь спасаю, что бы ты ни думал.

Арин безропотно влез в машину, улыбнулся понимающе, почувствовав запах знакомых сладких малиновых духов, закинул ногу за ногу, оперся локтем на окно, положил голову на согнутую кисть руки.

Скай посмотрел в его осунувшееся лицо, опустился взглядом ниже — к тонким складкам на ткани кожаных штанов, бегущим по внутренней стороне бедер, одернул себя, повернул ключ.

По дороге Арин заснул, откинувшись на спинку удобного сидения, заснул спокойно, уронив голову на плечо, мягким бархатом легли лиловые пушистые ресницы на тонкую, почти прозрачную кожу, разжал он сведенные в замок руки, обтянутые ремнями обрезанных перчаток.

Разгладилось его лицо и явственно проступили детские еще, плавные линии его черт и стала видна их хрупкость, скрываемая ранее дерзкими, жесткими словами и спрятанная вызывающим блеском карих глаз.

Скай отвел взгляд, когда неосознанно, поворачиваясь во сне, Арин коснулся рукой его плеча, расслабленно проведя пальцами по синей ткани куртки, словно ища что-то, но потом опустил голову, пряча лицо под воротником плаща, вздохнул и утих.