Трава на пепелище

Велетрийский флот медленно и величественно вошел в бухту, выстраиваясь напротив ровного ряда хотской эскадры.

Как же их много!

С берега тут же раздались первые орудийные выстрелы.

Все, отныне война действительно началась. Вот так вот буднично. Осознание этого заставило дрогнуть сердце командора.

Однако времени на трепет не осталось. Оценив ситуацию, Сотар обратил внимание, что береговая артиллерия способна достать лишь до четырех, максимум шести самых ближних к берегу судов, значит, пусть с ними и разбираются, а огонь эскадры стоит распределить на остальные.

Снизив ход, велетрийские корабли начали разворот бортом, чтобы использовать кроме носовых еще боковые и кормовые орудия.

Прикинув расстояние, Сотар скомандовал:

— Пли!

«Сит Ронин» дрогнул от залпа четырех 203-миллиметровых орудий, стоявших в середине корабля, и двух 147-миллиметровых на корме и носу. Попал лишь один снаряд, зато так удачно, что вражескую канонерку, «поймавшую» его, заметно тряхнуло, и она, еще продолжая поворачиваться, накренилась на борт. По крейсеру пронесся восторженный вопль. Начало неплохое.

Приняв почин флагмана, остальные корабли эскадры дали залпы почти одновременно. От грохота у Сотара заложило уши.

Командор вскинул бинокль. Некоторые снаряды попали в цель. На двух броненосцах и крейсере раздались взрывы, к дыму труб прибавился дым пожаров.

Еще одна канонерская лодка, получив сразу две пробоины, устремилась прочь, стараясь успеть добраться до велетрийских берегов, пока еще могла держаться на плаву.

Та, что пострадала первой, медленно тонула. Командор мог различить, как к ней спешили несколько лодок с ближайшего крейсера.

Серьезно пострадал броненосец, стоявший ближе всех к берегу и вступивший в перестрелку с сухопутной артиллерией, но отступать он не собирался, и можно было видеть, как дымились свежие бреши в рядах береговой батареи.

«Сит Ронин» пальнул еще раз, но этот залп стал последним безответным. Завершив маневр, велетрийцы поспешили отдать долг противнику. И тут начался ад. Снаряды ударили, в разные стороны полетели куски железа и дерева. Брызги от неточных разрывов взвивались в воздух и падали, словно дождь. Воздух наполнился низким гулом и криками людей.

Две хотские канонерки разом вспыхнули взрывами и начали крениться. Одна из них, под названием «Оазис», находилась рядом с флагманским броненосцем, и Эльн Сотар видел, как из раскуроченной палубы вырывается желтый дым, как мечутся по ней матросы. Кто-то пылал, но в панике не мог найти борт, другие прыгали, третьи лежали и корчились.

— Шлюпки на воду! — скомандовал командор.

Матросы бросились к лебедкам. «Сит Ронин» дернулся от очередного залпа, отчего одна из шлюпок сорвалась, повиснув на борту носом вниз.

— Аккуратнее, спрут бы вас побрал! — рявкнул боцман — невысокий для хота, но зато очень мощный и сильный, словно буйвол, человек по кличке Хребет. — Поторопитесь, или хотите, чтобы и вас в случае чего вылавливали такие же дуболомы?!

— Не каркай, — буркнул командор, рассматривая в бинокль свою эскадру.

Крейсер «Свирепый» разворачивается, видно, решил выйти из битвы. Внешне он выглядел потрепанным, но не более, однако неестественный крен красноречиво указывал на то, что снаряд угодил ниже ватерлинии. Если доберется до берега и наложит заплатку, то еще сможет вернуться в строй. Броненосец «Царевич» смотрелся так, будто попал под паровой пресс, и все же упорно продолжал отстреливаться единственной уцелевшей пушкой. Еще одна канонерка, «Смотрящий», загорелась.

У противника дела обстояли не лучше. Броненосец, вступивший в дуэль с берегом, тонул. Одна из двух канонерок, ринувшихся ему на помощь, взорвалась — видимо, попали в оружейный погреб, вторая продолжала перестрелку с береговой артиллерией, но приходилось ей туго. Крейсер, стоявший точно по центру вражеской цепи, с охваченной пламенем кормой, попытался выйти из боя, но далеко уйти не смог, на борту у него что-то рвануло, и с объятого пламенем судна посыпались темные человеческие силуэты. Броненосец, лишившийся всех орудий и половины труб, устало двинулся прочь.

Неожиданно «Сит Ронин» дрогнул сильнее обычного, и командор понял, что в него попали. В первый раз за сражение.

— Доложить о повреждениях! — рявкнул он.

— Пробоина в корпусе, но выше ватерлинии, — отозвался старпом и хотел добавить что-то еще, как броненосец потряс новый удар. На этот раз от взрыва.

В лицо командора пыхнуло жаром, где-то закричали отчаянно и страшно. Палубу заволокло дымом.

— Берегись! Труба! — послышалось в отдалении, а затем весь шум потонул в противном металлическом скрежете. Рядом ухнуло.

Лишь спустя несколько минут командор смог оценить ситуацию. Одну из четырех труб перебило, на ее месте возник пожар, но матросы вступили с ним в отчаянную борьбу, и пламя удалось сбить.

— Доложить о потерях, — приказал Сотар отряхивающемуся старпому.

Тот растерянно кивнул и поспешил к месту взрыва.

Командор протер окуляры бинокля и присмотрелся к вражеской цепи. Флагман! Их флагман решил устроить дуэль!