Трава пахнет солнцем

Олег, Жорка и Владька впряглись в ремни и поволокли. А Димка сидел в «Акуле» и правил веслом, чтоб гичка и катер не шаркали о гранитную набережную, не обдирали бока.

Прохожие глазели на эту странную процессию и все говорили одно слово: «бурлаки».

Все говорили одно и то же, будто сговорились.

Только один маленький мальчик сказал:

— Мама, гляди, этих дядей наказали?

— Нет, это бурлаки.

— Дураки?

Мама засмеялась, и Олег с мальчишками тоже. А потом Олег сказал:

— Этот мальчик оказался самым умным.

Но Тамико ничего этого не слышала. Она будто оглохла, будто забыла и про катер и про мальчишек.

Она, спотыкаясь, шла рядом с ними и все глазела, глазела своими глазищами по сторонам, и они стали у нее еще больше.

Губы ее шевелились, будто она разговаривала сама с собой.

Жорка тревожно переглянулся с Олегом и спросил:

— Что с тобой, Тамико?

— Настоящий! Глядите, он же настоящий! — шепотом ответила она.

— Кто?

— Да всадник же! Медный всадник.

Мальчишки даже остановились.

— Ну… ну и что же? А какой же он еще бывает? — спросил Владька.

— Всегда он бывает только на картинках, а теперь — вот.

Тамико провела по воздуху рукой, будто погладила что-то. Жорка с Владькой только плечами пожали. Эка невидаль — Медный всадник! Подумаешь! Тысячу раз они его видели. И на змею лазали. Все мальчишки на нее лазают. И некоторые девчонки тоже, которые пошустрее.

Вон она, змея, под копытом извивается. Конь темный и Петр I темный, а кончик змеиного хвоста горит на солнце, как золотой.

Это его ребята руками отполировали и штанами тоже. На конце хвоста очень удобно сидеть верхом.

А Тамико будто прорвало. Она заговорила быстро, торопливо. Она засыпала Олега вопросами. А тут еще Димка стал орать снизу, чтоб громче говорили, ему тоже охота было послушать.

Олег только отдувался. Он рассказывал все, что знал: и про Медного всадника, и про Исаакиевский собор, и про Адмиралтейство. Жорка с Владькой только головами крутили от удивления, потому что получалась странная и обидная штука, выходило, что они, всю жизнь прожившие в этом городе, ленинградцы из ленинградцев, а знают о Ленинграде совсем мало. Меньше Тамико.

Им было как-то неловко. Будто они обманщики, а никакие не ленинградцы.

Наконец Владька не выдержал и сказал:

— Вот мы здесь стоим уже сколько, а нам еще под тремя мостами пробираться. Так мы и до вечера не дойдем.

Он такой хитрый человек — Владька. Вывернулся как угорь.

Страшная Галка

Под мостами приходилось грести — и под Дворцовым, и под Кировским, и под Литейным.

Тамико шла по набережной, а мальчишки с Олегом гребли.

Потом все снова вылезали на берег и становились «бурлаками».

А на Дворцовой набережной, у Мраморного переулка, недалеко от Жоркиного и Владькиного дома чуть-чуть снова не приключилась беда.

Хорошо, что Владька издали заметил Галку Румянцеву. Недаром он всегда говорил, что зрение у него, как у горного орла. Вот он ее и высмотрел.

Владька толкнул Жорку в бок, и тот просто обмер от страха.

Это ведь такая штучка — Галка, это ведь такой звонок и ходячая газета, ну просто самая зловредная девчонка в районе.

Если она увидит катер, тогда — все. Об этом весь город узнает, вся страна, весь мир и ближайшие окрестности вселенной.

Ого! Как она разлетится! Такая новость! Уж она-то знает, чей это катер. Галка все знает.

Сразу побежит сломя голову трезвонить. И уж, конечно, Демьянычу первому доложит.

И тут уж никуда не денешься. Тут уж уноси ноги — крику будет на всю Неву и шею накостыляет всем без разбору.

В общем, встреча с Галкой — это крах, позор и конец всему.

Все это скороговоркой, шепотом выложил Жорка, пока страшная Галка приближалась к ним своей противной семенящей походочкой.

Она всем в классе говорила, что ходит теперь как балерина — выворачивает носки врозь до невозможности и ставит ноги на одну линию. Она говорила, что так сейчас модно. Все в Париже только так ходят. Жалко было бедных парижан, потому что у Галки получалось не как у балерины, а как у Чарли Чаплина. Точь-в-точь.

Галка приближалась.

Все висело на волоске.

Вдруг Тамико решительно двинулась вперед, подошла к Галке и что-то спросила у нее.

И тут начались вещи совершенно непонятные.

Галка заулыбалась, как-то нелепо присела и стала кривляться, словно обезьяна. Она размахивала руками, шевелила пальцами, будто Тамико была глухонемая, и все время старательно и умильно улыбалась.

— Слушай, чего это она? — спросил Жорка.

— Н-не знаю, — ответил Владька.

«Бурлаки» остановились, прислонившись к парапету, спрятали за спины веревку из ремней и ждали, чем же этот непонятный спектакль окончится, что же будет дальше.

А дальше было вот что.

Галка взяла Тамико под руку осторожно, будто та была стеклянная. Хоть она и была просто Галка, а не горный орел, но тоже заметила мальчишек и, видно, не очень-то хотела с ними встречаться. Такая возможность даже в голову не приходила Жорке и Владику, и потому они очень удивились.