Трава, пробившая асфальт

 Цепочка неприятностей, крупных и мелких, и не надо на них зацикливаться, тем более что у меня столько литературной работы, столько писательских задумок! Однако я вспомнила обещание, данное врачу Лидии Яковлевне Нохриной в кемеровской больнице десять лет назад, — что все равно добьюсь, чтобы диагноз «олигофрения» убрали из моей истории болезни. А теперь ясно, что надо добиться во что бы то ни стало, чертова олигофрения опять встала скалой на моем жизненном пути. Но как это сделать? Где искать пути избавления от упоминания олигофрении, которой я никогда не страдала, из моих медицинских документов? Сколько же лет, десятилетий тянется эта история с моим неверным диагнозом?

 Я поклялась — если у меня появится хоть малейшая возможность, хоть малюсенький лаз в скале и крохотная лазейка в чиновничьей колючей изгороди снова попробовать убрать этот осточертевший ярлык «олигофрения», то я уж точно всех на уши поставлю. А пока — работать: сочинять и записывать новые сказки и рассказы.

 Свежий ветер и творческий порыв

 В первые годы третьего тысячелетия меня все больше и больше волновало литературное будущее, и я уже твердо верила в него. И мечтала, чтобы сказки попали в какое-нибудь детское периодическое издание. И мне подфартило.

 Однажды по «болтунчику» (так мы называем радиодинамик, висящий на стене и целыми днями выливающий на наши головы потоки новостей) областной радиоузел рассказал о детской газете, издаваемой в Кемерово. В ней публикуются работы самих ребят и взрослых авторов, пишущих для детей или о детях. Газета называлась «Свежий ветер». Дивное название и замечательная направленность газеты — о детях и для детей. Будто свежестью пахнуло. Я легко запомнила адрес редакции, она находилась возле областного телецентра, и написала письмо. Мне тепло ответили и пообещали опубликовать рассказ «Радужная капелька ». Свежий ветер вознес меня на седьмое небо! Еще подумала, если буду замеченной в областном издании, это поможет мне найти постоянную работу.

 Но свежий ветер дул недолго, мне удалось опубликовать в этой газете лишь две сказки — «Радужная капелька» и «Необыкновенный подарок». Затем руководство газеты поменялось, и мне вежливо отказали. И я снова оказалась на мели и, конечно, огорчилась. Но надеялась, что будут еще порывы свежего ветра в моей жизни. И не ошиблась. А «Свежий ветер» оказался трамплином к успеху.

 * * *

 Сначала вроде бы ничто не предвещало, что скоро я выберусь из своего безнадежного положения. Наоборот, наступил момент, когда меня никто не хотел публиковать. Только время от времени писали обо мне и о моих старых публикациях.

 Однажды ко мне прислали журналистку взять интервью для местной газеты. Видимо, планировалась очередная сенсационная статья типа «Как полностью парализованная женщина стала писательницей ». Но журналистка, увидев меня, растерялась и испугалась, то ли моего внешнего вида с дергающимися руками, то ли моих диагнозов, о которых ее уведомили. Она смотрела на меня с недоумением, граничащим с отвращением, и с трудом цедила вопросы. Я не сердилась на нее. Как можно сердиться на плохого профессионала? Плохому профессионалу можно только посочувствовать. Да и не нужны мне были статьи обо мне, хотелось публиковать свое.

 Я чувствовала, что депрессия вот-вот сомкнется надо мной, словно вода над утопленником. И чтобы вконец не пасть духом и не расхлябаться, решила назло себе и своей безнадеге работать каждый день.

 У меня давно зрело желание написать не сказку, не рассказ, а повесть — свою первую повесть. А тут как раз Татьяна Валитова, соседка через комнату, рассказала случай из своего детства. Как она, будучи четырехлетним ребенком, спасла от ватаги пацанов бродячую собачонку, которую, привязав к штакетнику, недобрые ребята забрасывали камнями ради потехи. И я засела за повесть, в основу которой лег случай с собачонкой, и поведение ребятни, и их отношения с родителями. А главной героиней сделала рыженькую девчушку, которая во всем упорно докапывается до истины и желает восстановить справедливость. Назвала маленькую героиню Таюшкой.

 За писанину засела «всерьез и накрепко» — утром попью чаю и работаю до обеда, после обеда снова за машинку. И за три месяца получился неплохой черновик. Повесть закончила, но свалилась от неестественной для меня позы, в которой приходилось печатать. От постоянного напряжения в спине чуть не лезла на стенку от боли. Казалось, что ноют и стонут все до единой мышцы тела. Зато душу грела удовлетворенность от проделанной работы, особенно когда перелистывала свой черновик.

 В то время в интернате работала психолог Ольга Владимировна — очень славная женщина. Я рискнула показать ей повесть, но предупредила, что это всего лишь первый набросок со всеми орфографическими и пунктуационными ошибками. Она взяла его домой почитать, а я ночью лежала и мечтала, что вот поправлюсь чуток и начну сама, без помощи корректоров, исправлять свои ошибки. Пусть это будет долго, но у меня же есть орфографический словарь и учебник по русской грамматике, и, сверяясь с ними, я шаг за шагом выправлю повесть.