Traveler: Извилистый путь

– Твои рисунки тоже прекрасны, – с восторгом сказал Арам. – Просто изумительны! Я сразу это понял, как только увидел «Пернатых обитателей Азерота» на полке у отца.

– Я рад, что он сберег ее. Но хочешь взглянуть на нечто действительно изумительное? – спросил Мавзоль, кивнув в сторону еще одной двери.

Арам опустил взгляд, проверяя, как там компас. Что, если осколок кристалла – здесь, у Мавзоля? Что, если отец оставил его почтенному старому гоблину на хранение? Но компас вел себя довольно спокойно. Тогда Арам взглянул на Макасу, подумав, что ей наверняка не терпится уйти – точно так же, как Сильверлейну Торну. Но, судя по всему, знакомство Мавзоля с Грейдоном увлекло и ее.

Мавзоль спрыгнул с кресла, взял свечу, и гости последовали за ним к двери в соседнюю комнату.

За дверью оказалась какая-то машина.

– Это пресс, – пояснил Мавзоль.

– Вроде тех, которыми выжимают яблоки… или виноград?

– Это печатный пресс. И выжимает он нечто куда более ценное, чем фруктовый сок. Он, так сказать, выжимает мысли, слова, изображения – и прямо на бумагу! На нем печатают книги!

С этими словами Мавзоль повернул рукоять, и из пресса вылетели несколько листов пергамента. Мавзоль кивком указал на них, и Арам взял один в руки. Это оказалась копия портрета Залатая с Газлоу. Нет, не еще один, не другой рисунок – рисунок был в точности тем же самым! Арам поднял второй лист пергамента, третий… Все они были точными копиями того же портрета!

– Но как такое возможно? – выдохнул он.

Мавзоль рассмеялся и показал, как действует печатный пресс. От начала до конца. Все это оказалось для Арама настоящим волшебством, но волшебством логичным и понятным. Пластины для печати рисунков. Строки свинцовых литер для печати текста. Смазанный краской валик. И рукоять. К концу урока он разобрался во всем. Однако это не сделало печатный пресс хоть чуточку менее волшебным!

Пролистав стопку оттисков, отпечатанных прежде, Арам обнаружил картинку с изображением солоноводной чайки, тут же показавшейся ему невыразимо дорогой и близкой, и сказал Мавзолю:

– Когда мы заблудились в море, я увидел этих чаек и понял, что берег недалеко. Потому, что прочел об этом в твоей книге!

– Вы заблудились в море?!

Похоже, Мавзоль успел забыть историю приключений Арама – по крайней мере, на минуту, – но тут же спросил, не хочет ли мальчик оставить оттиск себе, на память.

Арам широко улыбнулся и поблагодарил хозяина, но тут же с опаской спросил:

– А свернуть его можно?

Гоблин пожал плечами.

– Это всего лишь оттиск. Если хочешь, можешь хоть сжечь. Только после того, как уйдешь – чтобы я не видел.

Арам бережно сложил лист и спрятал его между страниц блокнота.

– Нет, жечь я его не стану. Просто здесь для него самое надежное место.

Оба сели позировать друг другу. За работой Мавзоль сказал:

– Судя по тому, что я видел в твоем блокноте, ты начал рисовать кое-что по памяти.

– Ты можешь отличить?! Хотя это, наверное, очевидно. По памяти у меня выходит гораздо хуже, чем с натуры.

– Погоди-погоди, – возразил Мавзоль. – Этого я не говорил. Более того, я рекомендовал бы пробовать чаще. По меньшей мере, это прекрасное упражнение. И дополнять рисунки кое-какими воображаемыми деталями тоже отнюдь не повредит. Попробуй. Или, вернее сказать, пробуй почаще.

Арам улыбнулся, рисуя в блокноте одним из новых карандашей.

– Если уж ты так советуешь, попробую обязательно.

Вскоре оба закончили работу, и Мавзоль подал Араму его портрет.

– Для меня это лишь первый шаг, – сказал он. – Набросок сделан; рисунок можно закончить позже, не торопясь.

Набросок портрета Арама, сделанный Мавзолем, был так же изящен и точен, как и все остальные его рисунки. Настолько, что Араму даже неловко стало показывать гоблину свою работу. Но Мавзоль настоял на этом, и, очевидно, остался очень доволен результатом.

– Ты придал мне такой почтенный вид, – сказал он. – Сказать откровенно, я рисую лучше тебя. Но, если быть откровенным до конца, в твоих рисунках больше жизни. Их персонажи дышат, живут! Конечно, одна из причин этого – грубоватость, незавершенность. Но, уж поверь мне, мальчик: у тебя талант. Настоящий талант.

Арам едва не воспарил над табуретом, но тут Макаса сказала:

– Скоро рассвет. Очень жаль, но нам пора идти.

Глава тридцать девятая. Нежность

Мавзоль подарил Араму экземпляр «Пернатых обитателей Азерота», и мальчик крепко прижал книгу к груди – к компасу, одно сокровище к другому. В предрассветных сумерках они с Макасой помчались назад, к своему пансиону. На бегу Макаса приглядывала за тем, чтобы не попасться никому на глаза, но мысли Арама были заняты другими заботами.

– Жаль, у нас нет способа связаться с дядей Сильверлейном, – сказал он. – Ставлю что угодно: он-то знает об осколках кристалла все. И ставлю что угодно: он мог бы нам помочь.

– Я не держу пари, – откликнулась Макаса, – но согласна: еще один Торн был бы нам очень полезен.

Они подошли к двери дома Винифред, и Винифред распахнула дверь еще до того, как оба успели остановиться.

– Входите, – шепнула она. – У нас гости.