Traveler: Извилистый путь

– Какие же вы все глупые, – со свойственной ей откровенностью сказала Дрелла. – Отпустить меня с Весенней Песнью будет совсем не трудно. И скучать вы по мне не будете.

– Мурчаль ффлллур дрррг Дрхла, – повторил Мурчаль.

Клок согласно кивнул.

Но Дрелла продолжала настаивать на своем:

– Нет, вы не будете скучать по мне. И я по вам не буду.

Арам вздохнул. Но тут его отвлек от невеселых мыслей рывок за рубашку. Пришлось в третий, а то и в четвертый раз за день велеть компасу успокоиться. И компас затих… на время.

Все началось еще тогда, когда они прятались в караване. Компас буквально взбесился, и Арамару Торну не раз представился случай вспомнить добрым словом новую железную цепочку, подаренную Молотом Света. Пока караван петлял по кривым прибамбасским улочкам в попытках скрыться от возможной слежки, компас то и дело тянул Арама влево, вправо, вперед, назад… Кроме этого, он сиял вовсю, и стрелка кружилась, как бешеная. И еще там, в потайном отделении каравана, пришлось сказать остальным:

– Еще один осколок – здесь, в Прибамбасске.

И, похоже, большой.

И теперь Макаса сказала:

– Нам с тобой нужно пойти и отыскать осколок.

– Думаешь, это безопасно? – удивленно спросил Арам.

– Конечно, нет. Дождемся темноты… но больше нам ничего не остается. Осознанный риск – вполне в духе отца. Он хотел, чтобы мы отыскали эти осколки. Значит, будем искать.

– А как же Весенняя Песнь?

– Я отчего-то сомневаюсь, что «старина Газзи» приведет ее этой ночью. А если приведет… – Макаса повернулась к Клоку. – Не позволяй ей увести Дреллу, пока мы не вернемся. Ясно?

Клок кивнул. Он, как всегда, был рад роли верного помощника и заместителя Макасы.

Но чей-то голос объявил:

– Никто из вас никуда не пойдет.

Все обернулись и увидели в дверях Винифред. Она была симпатичной, но строгой гоблиншей с бледно-зеленой кожей и необычными, серыми, как железо, глазами. И, как многие доверенные слуги, прекрасно умела подслушивать у замочной скважины и беззвучно входить в комнату. Казалось, Макаса готова выхватить саблю, и потому Арам, осторожности ради, почел за лучшее остановить ее руку.

– Много ли ты услышала? – спросил он.

– Достаточно, – сухо ответила Винифред. – Но даже не думайте ходить куда бы то ни было, пока от вас так несет. Такой аромат даже огр легко учует. И на мои простыни вы такими грязными уж точно не ляжете. Их потом будет вовек не отстирать.

Мурчаль с Клоком принюхались к самим себе и недоуменно пожали плечами.

Винифред показала путешественникам стопку белья.

– Переоденетесь в ночные рубашки, а вашу одежду снимете, и я ее выстираю. Горячая ванна готова. После того, как первый вымоется, быстро приготовлю еще четыре. Ты первая.

С этими словами она подала Макасе ночную рубашку.

Казалось, Макаса всерьез готова проткнуть гоблиншу насквозь. Но вместо этого она украдкой принюхалась к себе и, в отличие от гнолла с мурлоком, явно осталась недовольна результатом.

– Пожалуй, хорошая ванна мне не помешает, – нехотя признала она.

Винифред закатила глаза, чем едва снова не вывела Макасу из себя.

– Об этом я и говорила, не так ли?

Вслед за хозяйкой Макаса вышла из комнаты и через полчаса вернулась – в длинной белой ночной рубашке и при всем своем вооружении. Арам еще ни разу в жизни не видел человека, которому так неуютно и в то же время так хорошо.

– Я собираюсь вздремнуть, – мрачно сказала Макаса. – Разбудите на закате.

Улегшись на кровать, она уснула еще до того, как Винифред успела отправить мыться Арама.

К заходу солнца все пятеро были дочиста вымыты и относительно довольны. Проблема была только в одном. Выстиранная одежда, развешенная под жарким летним солнцем на веревке на крыше дома Винифред, не успела просохнуть. Поэтому все пятеро – в одинаковых ночных рубашках – сидели в комнате и ждали. Сказать по правде, рубашка пришлась впору только рослой Макасе. (Зачем гоблинше Винифред могли понадобиться пять ночных рубашек, куда лучше подходящих для воргена, оставалось только гадать.) Арам чувствовал себя, будто его облачили в бальное платье. Клок был так смущен, что свернулся клубком в уголке, закутавшись в длинную ночную рубашку, будто в кокон.

Зато Мурчаль с Дреллой просто наслаждались. Голова Мурчаля не пролезала в ворот, поэтому он обернул ночную рубашку вокруг туловища, почти так же, как сети, и, похоже, чувствовал себя вполне удобно. Дрелле, не носившей никакой одежды, кроме собственной шерсти, цветов и листьев, было очень любопытно попробовать надеть рубашку. Ее голова прекрасно прошла в вырез ворота, но подол рубашки собрался складками на оленьей спинке без всякого прока. Однако ощущение ткани на теле ей очень понравилось – об этом она сообщила друзьям не раз и не два.

Наконец Винифред принесла высохшую одежду. Макаса с Дреллой вышли из комнаты, чтобы переодеться в другом месте, хотя в случае дриады «переодеться» означало всего-навсего снять ночную рубашку, сидевшую не по фигуре. Арам помедлил, дожидаясь, когда следом за ними выйдет и Винифред, но та, оглядев его рубашку, поцокала языком.