Когда огры остановились и разбили лагерь, Макаса отметила, что яркий свет костра делает для них окружающую тьму еще темнее. Это позволило ей подкрасться поближе и оценить свои возможности.
Тринадцать огров… При ней оставались сабля, щит, железная цепь и секира. Но утрата гарпуна ощущалась так остро, будто Макаса, подобно Шепчущему, лишилась руки по локоть. В каком-то смысле так оно и было, и это несколько поколебало ее несокрушимую уверенность в себе.
Тринадцать огров – это было многовато. Девушка знала, что сумеет незаметно подкрасться к ним и прикончить двоих или троих, прежде чем ее заметят остальные. Но врагов, с которыми придется драться, все равно оставался, по меньшей мере, десяток. На семерых больше, чем она могла бы одолеть за раз. И, хуже того, огру с широченной спиной было известно ее слабое место. Пока остальные будут держать ее на расстоянии, он может пригрозить убить – а то и вправду убить – Арама.
С другой стороны, когда эти твари достигнут места назначения, положение вряд ли улучшится. Сейчас их тринадцать, а сколько будет, когда они воссоединятся со своим кланом? Пятьдесят? Сотня? Или еще вдвое, впятеро больше? Однако ясно было и другое: в селении, сколь угодно примитивном, могут найтись и места, где можно спрятаться, и множество разных разностей, на которые могут отвлечься те, кто стережет Арама. То есть, новые возможности.
С третьей стороны, ей следовало держаться наготове. Как знать? Огры не славятся ни умом, ни осторожностью. Возможно, насытившись, все тринадцать просто завалятся спать. Если ей удастся заставить замолчать навсегда семерых или восьмерых прежде, чем поднимется тревога, история обернется совсем иначе – особенно если одним из замолчавших навеки окажется тот, с широченной спиной.
Поэтому Макаса ждала в темноте – меньше чем в двадцати ярдах от Арама – и, несмотря на отчаянное положение и свойственную девушке дисциплину, ей ужасно хотелось жареной свинины.
Огры сожрали свинью целиком – с костями и всем прочим. Не осталось буквально ничего. Конечно же, ни Араму, ни Талиссу не предложили ни кусочка.
Широкая Спина намотал конец связывавшей пленников веревки на запястье и привалился спиной к камню. Гортанно крикнув что-то троим ограм – очевидно, назначив их часовыми, – он закрыл глаза и через пару минут оглушительно захрапел. Несколько других огров тоже улеглись спать, но бодрствовать остались не только трое часовых. Те, кто остался на ногах, не прекращали ворчать друг на друга, вопить, гоготать и фыркать. Сливаясь воедино, весь этот нестройный шум звучал так громко, что Араму с Талиссом представилась возможность пошептаться, не привлекая к себе внимания.
– Где Макаса? – первым делом спросил Талисс.
Арам мотнул головой в темноту.
– Где-то там. Ждет подходящего момента.
Талисс кивнул, ничуть не усомнившись и даже не спросив, отчего Арам так уверен в этом.
– А Мурчаль? – шепнул он.
Арам покачал головой. Тут надежд было мало.
Талисс заметно опечалился и снова кивнул.
– Компас еще у тебя?
– Да.
Арам огляделся. Никто из Гордунни не смотрел в их сторону. Тогда он легко высвободил руку и полез за пазуху.
Ночной эльф удивленно улыбнулся при виде его ловкости, но, стоило им взглянуть на компас – и его удивление удвоилось. Стрелка, столько дней упорно указывавшая на юго-восток, теперь указывала на северо-восток! Да к тому же светилась!
Талисс сглотнул, коснулся кончиком языка верхней губы и прошептал:
– А раньше такое случалось?