Traveler: Сияющий клинок

Но, не успел он погрузиться в мрачные размышления, как из таверны донеслись голоса Клока с Мурчалем, заспоривших о том, чем бы перекусить. Похоже, гнолл понимал малыша-мурлока все лучше и лучше, и, представив себе, какую проказу может учинить эта парочка, оставленная без присмотра, Арам невольно заулыбался.

Тут его колено соскользнуло с бревна, и письмо, написанное матери, выпорхнув из блокнота, медленно опустилось на землю. Арам поспешно нагнулся за ним, не сводя глаз со сложенного пергамента. Стремления отослать письмо он в себе все еще не находил, но тут у него родилась еще одна мысль, явившаяся следом за той самой терновой колючкой, засевшей в голове после разговора с Макасой.

Письма… Что, если написать в самые разные уголки Калимдора и расспросить о дядюшке? Да, насчет риска Макаса была права, однако Арам не терял уверенности, что и он тоже прав, что насчет отправки писем на Часовых положиться можно. Затея казалась безнадежной, однако сидеть сложа руки недостойно взрослого человека. Тут следовало хоть что-нибудь, да предпринять. Так он и сделал – написал сжатое, деловое письмо, в коем, представившись, объяснил, что у него, сына Грейдона Торна, имеется срочное дело к Сильверлейну Торну, а посему он, Арамар, будет рад любым сведениям касательно местопребывания брата отца. Поразмыслил, не приписать ли о предложении награды, но сразу же сообразил: если он вправду узнает что-либо о дядюшке, этакие посулы выйдут ему боком.

Вместо этого он выразился честно и откровенно.

Прошу вас, – написал он, – пожалуйста, помогите мне разыскать дядю. Для меня это очень и очень важно.

Не зная, сколько экземпляров может потребоваться, Арам переписал письмо несколько раз, вложил листки в блокнот, поднялся на ноги и потянулся. Тут из таверны вышли наружу Мурчаль и Клок, успевшие раздобыть где-то пару сырых рыбин, да такой свежести, будто вот-вот из рук вырвутся. Вразвалку подойдя к Араму, оба уселись и бесцеремонно вгрызлись каждый в своего шалфокуня.

– Тьфу, мерзость, – сказал Арам, покачав головой и отвернувшись от их пиршества. – Предупреждать же надо.

– Клок тебе долю оставит, – блеснув глазами, предложил гнолл.

Прежде, чем Арам успел на это ответить, Клок с Мурчалем залились смехом – мурлок забулькал с набитым ртом, а гнолл пронзительно, тоненько, точно гиена, захохотал.

– Очень смешно. Лучше скажите: вы мастера Тал’дару не видали? Хочу его о ритуале расспросить.

Это было обманом, но, как рассудил Арам, безобидным. В замысел с рассылкой писем он никого посвящать не хотел, чтобы друзья не подумали, будто он собрался уйти до того, как друиды разорвут их с Дреллой связь. Кроме того, Сильверлейн был его дядюшкой. Да, отыскавшийся, он вполне мог помочь им в розысках остальных осколков Алмазного Клинка, но шансы на это казались ничтожными. Араму хотелось найти его просто затем, чтоб разузнать побольше о Грейдоне, и о том, какое же место в мире занимает он сам, один из Торнов. Жизнь так быстро разлучила его с отцом, что он и глазом моргнуть не успел, и эта рана все никак не затягивалась, но все же Арам понимал: действовать нужно с оглядкой.

«Наверное, это я от Макасы подозрительностью заразился», – подумал мальчик, глядя, как Клок заглатывает огромный кусок рыбы с чешуей и всем остальным.

– Сегодня Клок его не видал, – ответил гнолл, приподняв морду и потянув носом воздух. – Но он недалеко. В лесу. На севере.

– Мурчаль нк блолгер легл, – добавил мурлок, пожав узенькими плечами.

По-видимому, это значило «нет».

– Спасибо, – махнув рукой, поблагодарил обоих Арам. – Пойду, спрошу у Часовых. А вы… э-э… приятного вам аппетита.

Разыскать Часовых оказалось нетрудно: те, кто не проверял окрестные тропы в поисках сбившихся с дороги ордынских разведчиков, неспешно патрулировали границы Дозорного холма. Обойдя костер, Арам направился на восток, к небольшой арке и недостроенному глефомету, возле которого Ийнет чистил своего саблезуба – вооружившись жесткой щеткой, вычесывал из меха сучки да колючки. Учуяв приближающегося Арама, огромный кот сморщил нос, но, тут же расслабившись, ткнулся мохнатой мордой Ийнету в грудь.

– Пеплолап, прекрати, – пристыдил зверя одноглазый Часовой.

Однако саблезуб замурлыкал, будто всего-навсего большой домашний кот, вновь ткнулся носом в грудь хозяина и принялся скрести лапами землю.

– «Печенье стряпает», как говорят у нас, в Приозерье, – заметил Арам.

– А я в таких случаях говорю: безобразие, – со смехом откликнулся Ийнет. – Давненько его не вычесывали. Порой я забываю, что даже зверей, выращенных для войны, связывают с хозяевами особые узы. Пожалуй, примерно те же, что связывают тебя с той дриадой. Ритуалы уже начались?