Травень-остров

Ульфтаг сам вопросил, кто это в такую рань пожаловал. Ответил ему глуховатый, но мощный голос:

— Дружина кнеса. Открывай, Ульфтаг-кунс. Вреда тебе чинить не станем. Дело от кнеса есть.

— Коли с миром, входи, — разрешил Ульфтаг.

Лязгнул засов, — должно быть, тот огромного роста воин, что отворял им ночью, или такой же, сменивший его, впустил ранних — едва рассвело — гостей.

— Какое дело до меня от светлого кнеса, Тишак?

«Стало быть, немалый человек пришел, когда Ульфтаг его по имени знает», — подумал Зорко.

— Кнес человека ищет. Есть у кнеса в нем надобность. Коли поможешь нам того человека найти, кнес в долгу не останется. Укрывать того человека помыслишь — положена за то кара.

— Ты, Тишак-комес, на этом дворе не в первый раз, — ровно и даже надменно отвечал кунс сегванский. — У меня немало такого здесь, чего и у кнеса нет. Милостей мне не надо. И кары я не страшусь: все по воле Храмна. Что за великий муж такой, когда сам кнес его обыскался? Важный ли человек в Галираде?

— Не шибко важный, да и не из Галирада он, — пояснил Тишак, отступая немного перед заносчивостью Ульфтага. — Так, венн из Дикоземья.

— С каких это пор венны из Дикоземья на сегванском конце разгуливают? — вопросил Ульфтаг.

— И еще дело, — не внял ему Тишак. — Ночью нынешней человека убили в соседнем проулке. И сеча была. И убитый — из манов. Маны под защиту кнеса взяты, и ты о том ведаешь. Не знаешь ли чего об этом деле?

— Говоришь, маны с оружием по сегванскому концу ночами разгуливают? — переспросил кунс.

— Значит, не ведаешь, — заключил Тишак. — А еще скажи, почему второго дня Хальфдира-кунса с такими почестями хоронили, будто он в сражении пал?

— На то решение тинга было, — объяснил Ульфтаг.

— А коли так, — продолжил Тишак, — какая такая битва в погосте, что в Лесном Углу стоит, приключилась? И кто тингу о той битве донес?

— Да те же люди, что и вам, — невозмутимо отвечал Ульфтаг, скрывая насмешку.

Думал Тишак, что подловил старого кунса, да сам в дураках и оказался!

— А те люди вам не доложили, куда боярин Прастен подевался, что в тот же день в Лесном Углу был? А поведали они вам, как так произошло, что ныне поутру гонец из дальних земель поведал, будто в Степи зуд поднимается походом на Галирад идти? И кто те люди были, что узнали так много? И где они?

— Ты не сразу про все спрашивай, не то запамятуешь, с чего начал, — окоротил Тишака кунс. — Куда Прастен-кунс направляется, про то он никогда не говорит, даже кнесу, а мне и подавно. О том, что в Степи делается, лучше на торге узнай: мои корабли посуху не ходят покуда. А люди те из сольвеннов: с Хаскульвом-кунсом нынче в море ушли, говорят.

— Где Хаскульвов двор? — тут же крикнул Тишак, не то к людям своим, не то непонятно к кому обращаясь.

Повисло молчание ненадолго.

— На корабле, — спокойно отвечал ему Ульфтаг. — Хаскульв — морской кунс.

— А на постое он у кого был? — не унимался Тишак, хотя уж ясно было, что ничего путного здесь он не выведал.

— У Ранкварта-кунса, — не соврал Ульфтаг. — К нему теперь пойдете?

— Пойдем, коли надо будет, — огрызнулся Тишак. — А здесь, Ульфтаг, я двоих людей своих оставлю: Хлуса и Притыку.

— Оставляй. У меня они пива доброго выпьют, — легко согласился Ульфтаг.

— Сидите здесь, глаз со двора не спускайте! — приказал кому-то Тишак.

Лязгнул доспех, звякнула кольчужная бронь. После дверь в воротах хлопнула.

«Ушли, — подумал Зорко. — Быстро ушли. Поспешают, видать».

— Эйнар, пива гостям вынеси. И кушанье подай, — крикнул кому-то Ульфтаг, а сам вернулся в дом.

— Понял теперь, зачем кнес тебя ищет? Знать желает толком, что в Лесном Углу было. Хочешь с кнесом галирадским свидеться?

— Правда всегда наружу выйдет, — пожал плечами Зорко.

— Это ты верно сказал, Зорко Зоревич, — кивнул сегван. — Она уже вышла. Хальфдир-кунс своего добился: гореть степняцким кострам под этими стенами. А кнес молод пока, горяч. Когда узнает доподлинно, как дело было, пойдет в Галираде усобица. Не будет ее — устоит Галирад, может статься; а быть розни — то же выйдет, что и в Саккареме. А начнешь про черную грозу говорить, кто тебе поверит?

— Съездят в Лесной Угол, на ямину глянут — поверят, — не слишком убежденно возразил Зорко.

— На тинге многие ли тебе поверили? — усмехнулся Ульфтаг. — Бояре же галирадские и вовсе верить не станут, считаю. И когда такое чародейство свершилось, не сомневаешься ли, что дыра эта в земле назавтра не закроется? А? — Кунс опять воззрился на венна звериными своими глазами.

— А ты сам, Ульфтаг-кунс, веришь ли, что все так и было, как я сказал? — тихо спросил Зорко.

— Не считаю, что нужно не верить, — извернулся кунс. — Хаскульв и люди его ямину видели. Гроза была, и другая гроза ее прогнала. И дочь Хальфдира, Иттрун, одно с тобой говорит. Только всего ничего в мире чудес осталось. Я ни единого за всю жизнь не узрел, хоть слышал немало. На каждое чудо простое объяснение находилось.

— Что ж теперь? Нельзя мне в Галираде оставаться? — спросил Зорко, хоть и знал ответ.