«Травести»

Михаил Степанович выключил двигатель, и коротко надавил на сигнал. Тут же синхронно распахнулись дверцы огромного черного джипа, стоящего в сторонке. Четверо мужчин, в одинаковых костюмах и белоснежных рубашках, выбрались из салона заморского автомонстра.

Оля c интересом уставилась на «бодигардов», решив было, что сейчас должен появится сам объект столь шикарной охраны. Но «люди в черном» захлопнули дверцы, неторопливо двинулись прямо к автомобилю Михаила Степановича.

— Привет, дядя Миша, — поздоровался один из них, когда здоровяки приблизились.

— Здравствуй, Славик, — Старик выбрался из салона и нисколько не смущаясь наряда, продолжил. — Задача вам, сынки, следующая. Есть тут, в больничке, один врач, хе–хе, как говаривали в старые годы, космополит–вредитель. Мне с ним по душам поговорить надо. А ваша задача настроить на серьезный лад. Чтобы проникся… Фамилия эскулапия… — дед почесал бровь, припоминая. — Ага, Потапкин. Вот этот, Тапкин, мне и нужен.

— Сотым?

— Бог с тобой, Славик, что ж я, тать, что ль? Ни какого членовредительства, я просто поговорить хочу. — Простецки подмигнул дед. Ты не смотри, что я на бармалея похож. В душе–то я может белый и пушистый.

— Да я чего… — совсем по–детски смутился Вячеслав. — Я так просто.

— Такя просто, — охотно согласился дед: — Ты пошутил, я посмеялся… — Ну, вперед, — он открыл дверцу, помог Оле выбраться из машины. — Пойдем, Оленька,

— Внучка моя, Олей звать, — не оборачиваясь, представил он девчонку заинтересованно рассматривающим хрупкую фигурку телохранителям. — Прошу, как говорится, любить и жаловать. — Ничего, вроде, такого не сказал старик, но взгляды бойцов дернулись, уперлись в спину возглавляющего движение пенсионера.

Едва Оля, под руку с Михаилом Михаил Степановичем вошли в здание, как охрана неуловимо перестроилась, взяв опекаемых в «коробочку». Они едва успели миновать фойе, а старший группы, неведомо каким образом успев выяснить, где в настоящий момент находится врач, двинулся к нужному кабинету. Возле дверей с кривовато висящей на ней табличкой ожидали приема несколько пациентов в больничных халатах.

--

Мужчина в порядком измятом белом халате, раздраженно поднял голову, суетливо прикрыв тумбу стола: — Нет приема. Рано еще. — В голосе звучало раздражение. Легкий запашок спирта в воздухе подсказывал, что опохмелка была в самом разгаре.

По мере того, как кабинет наполнялся людьми, круглая физиономия с косо сидящими на носу позолоченными очками изменилась. Раздражение сменилось легкой тревогой. В два быстрых, неуловимых для глаза шага, преодолев пространство до стоящего у окна стола, охранники сдернули врача со стула, уложили на пол, ткнув лицом в пыльный линолеум. Сверху на лежащего ничком эскулапа посыпались какие–то мелочи. Сувениры, календарики, баночки с карандашами.

Михаил Степанович пропустил Ольгу вперед и, прикрыл за собой дверь.

Пораженная сценой Оля застыла у порога.

— Присаживайся, — Указал дед на застеленное клеенкой кресло. Кивнул охране, предлагая вернуть объект в вертикальное положение.

— Тапкин? — коротко поинтересовался он у толстяка.

— Па–па–та–пкин, — закивал головой врач. Попытался дернуться: — А, в–в чем, собственно?..

— Дело, молодой человек, в том, что примерно месяц назад к вам поступила пациентка. Беда случилась. Порезали ей лицо какие–то сволочи… Ну, об этом после. А дежурил в больнице, в ту ночь, хирург, который, свято исполняя клятву, оказывал ей первую помощь. Оля, будь добра, покажи гражданину результат работы.

Оля сжала губы стараясь сохранить спокойствие, помедлила, а потом откинула шарф. Даже опытные, видавшие виды профи, на мгновение отвели взгляды от ее лица.

Врач рыскнул глазами, часто–часто заморгал рыжеватыми ресницами. На лбу у него высыпали крупные капли пота.

— Согласитесь, назвать выполненную этим, с позволения сказать, специалистом работу успешной нельзя. — Продолжил старик. — А врач этот — вы.

Голос Михаила Степановича неуловимо изменился, стал жестким. — Если обкурившийся наркоты нелюдь, посмевший поднять на нее руку, пока еще ходит на свободе, то вот с мерзавца, который поленился исполнить ту малость, которую обязан был сделать, хотя–бы из простого человеческого участия, мы имеем возможность спросить полной мерой.

Скажите, в чем причина такого варварского отношения? — Старик болезненно поморщился, — поверьте, я не издеваюсь над вами. Мне действительно необходимо понять, вы просто тварь по жизни, или этому есть хоть какие–то объяснения.

Потапкин икнул,,торопливо, рассыпая термины, старательно избегая смотреть на Олино лицо, залепетал что–то про некачественный инструмент, плохую антисептику… отсутствие кадров.

— Все ясно, — сделал вывод старик. — Не в инструменте дело, мил человек. — Совесть ты пропил. Если была она у тебя. Вместо, чтоб дело делать, спирт казенный жрал, да… — старик повернулся к девушке, — Оля, заткни уши, — медсестер, пользуясь властью, трахал. Только вот знай. За все платить нужно.

Хирург, уловив знакомое слово, облегченно затряс головой : — Конечно, конечно. Я, я заплачу, сколько скажете, заплачу…