Травяной венок. Том 1

Наконец царь Митридат заговорил:

– Кто бы он ни был, этот Луций Корнелий Сулла, он послан в чужую страну без охраны и солдат, чтобы организовать там армию. Из этого я заключаю, что он – достойный противник, – взгляд его остановился на Гордии. – Сколько своих солдат я послал в Каппадокию осенью?

– Пятьдесят тысяч, великий царь, – отвечал Гордий.

– Ранней весной я приду в Эзебию Мазаку еще с пятьюдесятью тысячами солдат. Неоптолем будет назначен военачальником. Архелай, ты пойдешь с пятьюдесятью тысячами в Галатию, на случай, если римляне начнут вторжение с двух сторон. Царица будет править страной из Амазеи, но мои сыновья пусть останутся в Синопе под стражей как заложники. Если она задумает измену, всех сыновей немедленно казнить! – приказал Митридат.

– Моя дочь не помышляет об измене! – вскричал потрясенный Гордий. Его волновало, как бы какая-нибудь из младших жен Митридата не умертвила его внуков.

– Да, у меня нет пока причин подозревать ее в этом, – сказал Митридат. – Это обычные меры предосторожности. Когда я уезжаю надолго, дети каждой из жен содержатся под стражей как заложники, гаранты ее хорошего поведения. Женщины – странные существа. Они всегда ценят жизнь своих детей выше собственной.

– Тебе бы лучше остерегаться тех, кто этого не делает… – заметил тонким голоском притворно улыбающийся толстяк из свиты.

– Я остерегаюсь, Сократ, остерегаюсь, – усмехнулся Митридат.

Царь испытывал некую симпатию к этому вифинянину, который, несмотря на омерзительную внешность, дожил до пятидесяти лет (то, что ни один из его собственных братьев, даже не столь отталкивающих, не дожил и до двадцати, Митридата не печалило). Хлипкий народец эти вифиняне. Если бы не Рим, Понтия давно проглотила бы их с потрохами. Ах, Рим, Рим! Почему бы ему не развязать длительную войну с кем-нибудь лет этак на десять? Тогда бы Понтия достигла былого могущества, и спустя десятилетие у Рима не было бы иного выбора, как обратить свои взоры на запад, на заход солнца.

– Гордий! Повелеваю тебе докладывать мне все, что тебе станет известно о действиях Луция Корнелия Суллы. Ничто не должно ускользнуть от твоего внимания. Ясно?

Гордий поежился:

– Слушаюсь, о Всемогущий.

– Хорошо! – зевнул Митридат. – Я проголодался. Но стоило Гордию двинуться вслед за зятем к столу, как Митридат рявкнул:

– Отправляйся в Мазаку! Немедленно! Каппадокия не должна оставаться без царя!

К несчастью Митридата, погода благоприятствовала не ему, а Сулле. При таком снежном покрове Митридат был не в силах провести пятьдесят тысяч солдат через три перевала. Гордий сообщал царю, что Сулла приведет свои войска быстрее. Поэтому, когда пришло следующее сообщение о том, что Сулла встал лагерем не доходя четырехсот стадиев до Мазаки, Митридат вздохнул с облегчением.

Тем не менее, невзирая на большие потери, он продвигал свою армию через предательские горы. К зятю Тиграну в Армению был послан гонец с вестью о том, что Киликия контролируется римлянами, и римский наместник движется с войском в Каппадокию. Тигран известил об этом своих парфянских хозяев и предпочел ждать их приказаний. Встретиться лицом к лицу с римлянами он – что бы ни думал Митридат – не спешил.

Когда царь Понтии переправился через реку Халис и расположил новые войска рядом с теми пятьюдесятью тысячами, что уже стояли в Мазаке, Гордий поспешил к нему с новостями: – Римлянин строит дорогу!

– Дорогу? – удивился царь.

– Да, дорогу через перевал, через Киликийские ворота, о Светлейший.

– Но там есть дорога.

– Да, я знаю!

– Так зачем им еще одна?

– Не понимаю!

После долгого раздумья (во время которого пухлые губы царя двигались взад-вперед, придавая ему сходство с рыбой) Митридат произнес:

– Они любят строить дороги. Видимо, это способ убить время. В конце концов он пришел сюда гораздо раньше меня.

– Что касается дороги, великий царь… – мягко вставил Неоптолем.

– Что такое?

– Может быть, Сулла улучшает старую дорогу? Чем лучше дорога, тем быстрее передвижение. Поэтому римляне и строят хорошие дороги.

– Но он уже прошел старой дорогой. Зачем же теперь ее перестраивать? – недоумевал Митридат, привыкший полагаться не на качество дорог, а на плети.

– Я полагаю, – терпеливо объяснил Неоптолем, – они решили улучшить дорогу на тот случай, если ею придется воспользоваться еще раз.

Это привело Митридата в бешенство:

– После того как мы выкинем его и его наемников из Каппадокии, я прикажу завалить эту дорогу камнями.

– Великолепно сказано, о Светлейший! – поддакнул Гордий.