Травля

– У тебя нет с собой пистолета?

– Нет.

– Жаль! Сделай, что я тебе сказал, ну? Пошли к черту сеть, ты сгорел, как кило бразильского кофе. И я тебе повторяю: смотри в оба красивых глаза...

Взор его был полон восхищения.

– Я никогда не встречал такого классного типа, как ты, Сан-Антонио!

– Мерси!

– В Берне ходил слух, что тебя арестовали!

– Я и был арестован, но сбежал из тюрьмы...

– И ты, не колеблясь, пришел сюда, чтобы предупредить меня?

– Ты видишь...

– Это здорово...

– Согласен, это будет выгравировано на мраморе стойки заведения. Не строй иллюзий, парень, твоя шкура стоит не намного дешевле моей. Мы оба попали в грязную переделку!

Он протянул мне руку.

– Я никогда этого не забуду, Сан-Антонио.

– Я тоже, говоря откровенно... Попробуй отвлечь немного внимание красотки, если она меня узнает, это может плохо кончиться.

– Не беспокойся. Я прошу у тебя три минуты! Он ушел. Я смотрел на удаляющуюся широкоплечую фигуру. Его решительная походка мне нравится, чувствуется, что это не тряпка.

Я немного подождал... Зеркало умывальника возвращало мне отражение физиономии. Не слишком хороша! Щетина начала отрастать, всклокоченные лохмы, да и ванна была бы не лишней. Сегодня ночью я не я.

Я заметил, что туалеты соединяются с телефонами. Уникальная возможность соединиться с Парижем, пока я на свободе... Я двинулся по узкому коридору и вошел в помещение, где скучающий и сонный господин писал какие-то цифры в большую черную книгу.

– Могу я позвонить в Париж? – справился я. Он поднял на бледный лоб очки без оправы.

– В такой час!

– Для отважных часа не существует! Он не совсем понял каламбур и вздохнул.

– Какой номер вам нужен?

Я назвал.

Откровенно говоря, в такой час маловероятно застать Старика. Во всяком случае, я свяжусь с дежурным, который передаст мое сообщение.

Я заметил, что унылый счетовод внимательно меня разглядывает. Силы небесные! Надо же зарубить себе на носу, что меня преследуют и мое изображение знакомо широкой публике.

Очень жаль, что у Матиаса не было оружия, чтобы мне одолжить: я бы чувствовал себя не так одиноко...

– Париж на проводе!

Я запрыгнул в указанную кабину и снял трубку. Божественная музыка! На другом конце провода голос Старика.

– Сан-А.! – назвался я.

Через стекло кабины я увидел, как дылда с коммутатора слушает мой разговор.

– Одну секунду! – предупредил я Старика. Я приоткрыл дверь.

– Не затрудняйтесь! – крикнул я ему. – Я вам сейчас передам трубку.

Он вздрогнул.

– Ах! Вы уже на линии?

– Дааа!

Он повесил трубку, а я вернулся к моим... баранам.

– Мы в большой куче дерь..., босс. Матиас погорел уже давно, положение совершенно обратное тому, о котором мы думали: другие используют нашего друга. Я ему посоветовал скрыться в посольстве с завтрашнего утра... До этого он должен получить по внушительному чеку, который фигурировал в бумагах, изъятых мной у нашего американского друга...

Он понял.

– Действительно значительный?

– Да. На предъявителя. Было бы обидно упустить...

– Хорошо. Я сделаю все, что надо. А для вас?

– Для меня, за меня можно только поставить свечку, я слишком вымок здесь, чтобы обращаться в посольство... Я превзошел нормы, и гельвецкое правительство будет вправе требовать моей выдачи.

– Итак? – проворчал Старик.

– Итак, ничего... Я попытаюсь выпутаться сам.

– Я вам желаю удачи...

– Мерси... До скорого, надеюсь...

Мы оба посвятили несколько секунд эмоциям перед тем, как повесить трубки. Я вышел из кабины несколько оглушенный. Дылда сидел, разинув клюв, как поющая лягушка. Он вожделенно уставился в вечерний выпуск, сложенный вчетверо так, что можно было видеть мою фотографию!

Это меня потрясло! Если бы не было этих писак, когда бы я попал в полицию! К тому же у меня был изысканный вид! Ну прямо Поль Мюни в «Скарфасе»!

Типа при телефоне трясло. Надо расплатиться с ним и поставить его на место. Я смотрю на него. Он выпучил глаза. Необходимо срочно что-то предпринять. Если я его не нейтрализую, он всполошит всю публику, как только я выйду, и я буду иметь право на медленный вальс! Я приблизился.

– Сколько я вам должен?

– Пять франков...

Я протянул белую монету.

– Вот... Я честен, дорогуша. Теперь вы дадите мне кое-какие сведения...

Он расплылся.

– Да, ну да...

– Я хотел бы найти уголок, закрывающийся на ключ, чтобы вас там запереть... Вы понимаете, мне было бы очень неприятно душить вас.

Он поднялся, бледный, как сливочный сырок.

– Но я...

– Вы?

– Ничего...

– Пошли, пошли...

В глубине комнаты была дверца, ведущая в службы. Мы вышли через нее под ручку, как старые добрые друзья. Один из официантов решил, что парень закончил свою работу, так как бросил нам на ходу:

– Спокойной ночи, месье Фред!

Месье Фред не распробовал иронии! Спокойной ночи! Еще бы! Такими словами не бросаются!

Теперь мы одни в коридоре, пропитанном запахами кухни. В моем котелке возникла одна идея.

– Скажите-ка, должен ведь быть какой-нибудь незаметный выход, в обход парадного?

– Да. Ход для служащих.

– Тогда покажите мне его. И никаких штучек, ну?

Он кивнул головой. Я ему доверял. Он слишком сдрейфил, чтобы изображать «Проклятое Ранчо».