Травля (СИ)

И вскоре они уже катались по полу, сцепившись в обоюдной всепоглощающей страсти, и заботило их только одно — как не забыть о необходимости вести себя потише, чтобы не быть услышанными. Любовь, которой они оба сопротивлялись так долго, не желая признать её силу и власть над ними и их жизнью, любовь, над которой оба надругались, растерзали, растоптали, пытаясь уничтожить, избавиться, за что та мстила им, изводя невыносимыми любовными муками, болью, страданиями, так и не отпустив… теперь эта любовь снова подарила им умопомрачительное счастье и наслаждение, как награду за то, что снова ей покорились, признав, наконец, тот факт, что не она им подвластна, а они — ей. И обессилев от своих страданий, они вдруг с облегчением и радостью сдались этой любви… друг другу. И пьянели в жарких объятиях оттого, какое это принесло ощущение счастья… Ненависть, злоба, обиды и ревность — всё растворилось в этом ощущении. В наслаждении душевном и физическом, которое дарила им их любовь и которое ничто другое не могло заставить испытать.

И Джек был с нею прежним, хотя Кэрол до сих пор не могла в это поверить — нежным, ласковым, любящим. Это невозможно.

— Не может быть… — прошептала она, не замечая, что делает это вслух, и тут же забыла о своём удивлении, с жаром отвечая на его ненасытные голодные поцелуи.

Совершенно неожиданно сердце её вдруг тревожно всколыхнулось от внезапного ощущения, что за ними наблюдают. Резко повернув голову, она посмотрела в окно. Горячие ладони легли ей на скулы, поворачивая лицом к нему, губы страстно накрыли рот, и Кэрол застонала, позабыв о том, что её отвлекло…

Даже самый восхитительный секс, такой, как с Рэем, например, не мог заставить её испытывать такие сильные эмоции, какие она испытывала сейчас, в объятиях любимого мужчины… И ничто не могло с этим сравниться, ничем нельзя было это заменить, как бы она ни искала и ни старалась. Только снова полюбить. Но она так и не смогла. Почему? Джека держит проклятие, а её что? Ведь он обычный мужчина, без всяких там сверхъестественных чар и проклятий. Почему же тогда она им так одержима?

Она думала об этом, лежа в его объятиях и всё ещё тяжело дыша, прислушиваясь к учащенным ударам сердца в его груди. Он прижимал её к себе, перебирая пальцами белые волосы, с упоением втягивая ноздрями их запах, касаясь губами в нежных поцелуях. А она поднимала голову, вновь и вновь подставляя этим поцелуям губы, которые он сладко целовал. И Кэрол мечтала о том, чтобы эти мгновения остановились и никогда не заканчивались, мечтала вот так целоваться с ним всегда, до конца жизни. Потому что поняла — ничего прекраснее в её жизни нет и не было.

— Ты скучала по мне? — прошептал он, лаская взглядом её лицо так, словно не мог насмотреться. — Ну пожалуйста, не молчи… Скажи мне… — но она опустила глаза, отказываясь отвечать. — Я много думал, там, в тюрьме… Многое понял, пересмотрел… Признал, наконец-то, что это я виноват… я разрушил всё… совершал одну ошибку за другой, как никогда раньше в жизни… Как последний идиот. Сам себе удивляюсь, почему? Ведь я совсем не идиот и никогда им не был.

— Самомнение в тебе всегда зашкаливало! — фыркнула Кэрол. — Как же, все кругом не правы, только ты один лучше всех всё знаешь!

— Но ведь так и есть! — он снова засмеялся, крепче прижимая её к себе. — Что поделать, если я и впрямь умнее всех! Просто даже самые умные тоже могут совершать ошибки, как ни крути… а потом эти же ошибки кажутся такими глупыми, что не понимаешь — как так могло произойти? Где же были мои мозги? — он прижался губами к её белым волосам и закрыл глаза от избытка чувств. — Я люблю тебя, Кэрол… Я никогда больше не совершу таких ошибок, не обижу тебя… буду только любить! Буду дорожить тобой, нашей семьёй, потому что понял, что дороже у меня ничего нет и не будет… Я не могу жить без вас. И меня так печалит, что вы смогли… Смогли так легко уйти, оставить меня, вычеркнуть из жизни, не интересуясь моей судьбой. Что Патрик отрёкся от меня… выбрал этого Спенсера, согласился, чтобы он занял моё место рядом с вами… Я держался после аварии, но этого не вынес… Это так меня подорвало, поломало… Я не виню его, понимаю, признаю, что сам виноват… Но вынести это не в моих силах, Кэрол. Я хочу вас вернуть, всё исправить. Мне нужна ваша любовь… так нужна! Я не лгал, когда обещал, что не буду больше тебя принуждать. Не буду заставлять. Решение за тобой, куда ты вернёшься — в наш дом, или в свою квартиру. Но знай… я не обещаю, что смирюсь. Нет. Я не оставлю тебя в покое, пока не добьюсь, чтобы ты передумала… по-хорошему, не как раньше — это я обещаю. Я сделаю всё, чтобы ты сама захотела ко мне вернуться. Чтобы снова поверила в мою любовь. Я докажу. А добиваться своего я умею, ты прекрасно знаешь, — он засмеялся, поглаживая её по бедру. — Так что подумай, есть ли смысл сопротивляться, если ты всё равно будешь моей, как и раньше. Только время терять, да мучить себя и меня… Лучше сразу сдавайся!

Не выдержав, Кэрол тоже тихо засмеялась. И вскинула голову, услышав шорох крадущихся к комнате шагов.