Травля

Семь дней воет человек. Лежа в нашей комнате, разглядывая покрывшийся трещинами потолок, я слушаю, как в соседнем подъезде плачет мой друг. Я смотрю на трещины, и мне кажется, что это само горе разрушает нас. Мне хочется обнять Кало, но я понимаю, что сперва мой друг должен окончательно ошерститься.

Время от времени мама сажает меня и Кало рядом со своими учениками. Порой мне кажется, что она любит этого кучерявого мурзилку больше меня. Я не ревную — Кало нужно помогать. Мы заменяем друг другу отцов. Иногда я воспитываю Кало, все чаще он меня. Я учу его всему, что он упустил в школе — он обучает меня удару с крюка. С помощью дяди Володи мама переводит его в наш класс, и теперь мы сидим за одной партой. Дяди Володи, кстати сказать, в школе больше нет. Так совпадает, что после убийства родителей Кало вместе с семьей он переезжает в Москву. Говорят, занимается серьезными делами, открывает новую секту.

Кало учится лучше меня. Одни пятерки. Мой друг получает знания за троих — столько в него влезает.

Когда наступает пора, я поступаю в университет. Если честно — и сам не знаю как. После смерти отца я вообще ничего не делаю. По вечерам гоняю в футбол, все остальное время играю с Кало в виртуальный менеджер. Я назначаю составы, подбираю тактику, покупаю и продаю игроков. Я чувствую себя настоящим тренером. Наверное, уже тогда я понимаю, что если когда-нибудь и разбогатею, то только в компьютерной игре.

За год до поступления мама спрашивает, в какой университет мы хотим подавать документы. Кало отвечает, что поступать не собирается. Почему? Дядя Володя зовет его на работу в Москву. Ну что ж…

Мы понимаем, что для Кало это, наверное, даже хорошо. Он уедет в Москву, забудет про этот город, но куда поступлю я? У меня отличный состав, и я мечтаю выиграть с «Зенитом» Лигу чемпионов. В ответ на мое молчание мама заявляет, что я отправлюсь на филфак. Ну и хорошо, думаю я. Весь год мама занимается со мной языками, затем передает в руки каких-то знакомых. Помогает то, что у меня больше нет отца. Меня поступают. Я наивно полагаю, что теперь буду забыт, но не тут-то было. Мне предлагают занять освободившийся папенькин пост. Мама говорит, что я должен начать работать.

Продавать блины я не хочу, разгружать вагоны тоже. А что я умею? Ровным счетом ничего. Писать без ошибок и выигрывать виртуальные чемпионаты разных стран. Вот тебе и выбор профессии. Я помню имена всех на свете футболистов и понимаю, что важно не повторять одни и те же слова. Этого оказывается достаточно. Твой брат становится спортивным журналистом. Мне дают стол, стул и говорят: «Пиши!». Если не брать в расчет чрезвычайно странных людей — работа сносная. Во-первых, вся редакция играет в компьютерный менеджер, во-вторых, ребята не дураки выпить. Мне это нравится.

Каждый вечер выпускающий редактор отправляется за двумя канистрами коньячного спирта. В этот священный момент рабочий день подходит к концу. К 19.00 следует выдумать новость, подобрать к несуществующей новости фотографию и переслать материал на верстку. Все. Даже подписи выпускающего редактора не требуется. Университет такой работе не мешает — такая работа ни в коем случае не препятствует учебе. У меня даже есть стипендия, жаль, только денег нет.

Половину зарплаты я отдаю маме, вторую пропиваю. Не может идти и речи о хорошей одежде, машине или поездках на выходные в Прагу. Ухоженные девочки, которыми, словно колбасу, набивают филфак, не обращают на меня никакого внимания. Мои романтические отношения сводятся к редким свиданиям с девушкой из Брянска. Девочка хорошенькая, я бы даже сказал, красивая, но и близко не тот сорт, о котором я мечтаю. Я хочу спать на дорогих простынях, хочу женщину с квартирой на Невском, а мне полагается Оля с одним комплектом белья на все года. Я мечтаю о богатой. Я даже готов простить ей помарки внешности, только бы кожа ее была бронзовой, губы подкачены и красиво накрашены. Единственное, чего я по-настоящему хочу, — чтобы волосы моих возлюбленных были выпрямлены, ухожены и намазаны тысячей лучших кремов. Мне нужны принцессы. Мне нужна моя собственная мама образца 1996 года. Женское тело возбуждает меня только в том случае, если тело это сковано золотыми браслетами. Я умею шутить над своей бедностью, и многих это даже забавляет, но не более того. Всякий раз, когда разговор заходит о походе в ресторан — я исчезаю. У меня нет денег. Что я могу предложить? Кому я что могу купить, если даже за себя не могу заплатить? Я гожусь лишь на роль старосты. Если однокурсницы и целуют меня, то только в щеку. Я пытаюсь выигрывать олимпиады, постоянно рассказываю о своей работе, но и это не спасает меня. Я становлюсь капитаном футбольной команды филфака, что, в общем-то, не сложно, с учетом трупов, которые за нее выступают. Все без толку. Я по-прежнему нравлюсь лишь провинциалкам, которые ни в коем случае не интересуют меня; впрочем, это не так уж и важно, потому что к этому времени я уже влюблен…