Травма и исцеление. Последствия насилия – от абьюза до политического террора

«После Вьетнама у меня не было друзей. Было много знакомых, и женщин я знал немало, но у меня ни разу не появилось друга, человека, которому можно позвонить в четыре утра и сказать, что мне хочется сунуть дуло пистолета в рот, потому что сегодня годовщина того, что случилось со мной в Суан Лок, или еще какая-нибудь годовщина… Вьетнамских ветеранов не понимают, и, чтобы понять нас, нужен другой вьетнамский ветеран. Эти парни прекрасно поняли меня, когда я начал говорить об… определенных вещах. Я ощутил всепоглощающее облегчение. Словно раскрыл ту темную глубокую тайну, которую никогда никому не поверял»[598].

Женщина, пережившая инцест, использует почти те же слова, рассказывая, как она вернула себе ощущение связи с другими людьми, участвуя в работе группы:

«Я разрушила изоляцию, которая преследовала меня всю жизнь. У нас есть группа из шести женщин, от которых я не держу никаких секретов. Впервые в жизни я по-настоящему принадлежу к какой-то общности. Я чувствую, что они принимают меня настоящую, а не мой фасад»[599].

Когда в группе развиваются сплоченность и близость, в игру вступает сложный процесс отзеркаливания. По мере того как каждая участница тянется к другим, ей становится легче принимать их дары. Терпимость, сострадание и любовь, которые она дарит соратницам по группе, начинают возвращаться к ней. Хотя этот тип усиливаемого с обеих сторон взаимодействия может иметь место в любых отношениях, сильнее всего он проявляется в контексте группы. Ялом описывает этот процесс как «адаптивную спираль», в которой принятие со стороны группы укрепляет самооценку каждого ее члена, и каждый, в свою очередь, учится лучше принимать других[600]. Приведем три описания этой адаптивной спирали от женщин, состоящих в группе переживших инцест:

«Я буду расценивать этот групповой опыт как поворотный момент в своей жизни и вспоминать шок от осознания того, что сила, которую я с такой легкостью замечала в других женщинах, переживших это… преступление, есть и во мне»[601].

«Я начала лучше защищать себя. Я стала как-то мягче. Я позволяю себе быть счастливой (иногда). И все это – результат того, что я вижу свое отражение в зеркале, именуемом группой»[602].

«Я научилась лучше принимать любовь, и это создает цикл – позволяя мне быть более любящей по отношению к себе и вслед за этим легче дарить любовь другим»[603].

Ветеран боевых действий похожим образом описывает ощущения от пребывания в своей ветеранской группе:

«Это было взаимно, поскольку я отдавал им, а они отдавали мне. Это прекрасное чувство. Впервые за долгое время я подумал: “Ух ты! Я начал хорошо относиться к самому себе”»[604].

Группы обеспечивают возможность не только благотворных взаимоотношений, но и коллективного возвращения участницам и участникам силы и авторства в своих жизнях. Члены группы воспринимают друг друга как равных. Хотя каждый из них страдает и нуждается в помощи, каждому есть что предложить другим. Группа и использует, и питает силы каждого из своих членов. В результате она как целое обладает превосходящей по сравнению с каждой своей участницей или участником способностью выносить и интегрировать травмирующий опыт. И каждая участница или участник может опираться на общие ресурсы группы, помогая собственной интеграции.