Травник (СИ)

   - Хорошо, поступим иначе. Я вижу возле окна несколько пучков календулы, она же Calеndula officinаlis. Когда и как ты ее используешь?...

   Игра в вопросы и ответы продолжалась достаточно долго. Первоначальный испуг у девушки прошел, сменившись нарастающим удивлением, связанным с моими обширными познаниями растений.

   Ну, что сказать. Опыт применения трав для лечения хворей тут довольно внушительный, правда, однобокий. Для употребления травы завариваются и принимаются исключительно внутрь. О таких лекарственных формах как мази, гели, настойки и ленимент тут понятия не имеют. Какое благодатное поле для работы. Я даже заулыбался от открывающихся перспектив.

   - Горе-то, беда-а, - заголосил бабский голос на улице. Через мгновение причитающая женщина ввалилась на порог. - Беда, Оленька. Михась голову топором разрубил, лежит в кузнице, помирает. Что-же теперь будет-то.

   - Барин, надо бы глянуть, - робко обратилась девушка ко мне.

   - Конечно, надо, - не задумываясь, ответил я, уже просчитывая объем операции, - веди быстрее, - рявкнул я в сторону голосящей тетки.

   Когда мы вбежали в просторное помещение кузни, картина открылась живописная. На полу помещения возле огромной наковальни лежал крупный мужчина. Его лицо полностью было залито уже начавшей запекаться кровью из рубленной раны на лбу, из которой торчал кусок железа. Судя по форме - осколок рубища топора. Как ни странно, пациент находился в сознании и даже медленно моргал.

   - Слышишь меня, Михась? - обратился я к нему.

   - Слышу, барин, - ответил он, скося в мою сторону взгляд.

   - А чего лежишь, не встаешь?

   - Так лежа помирать сподручнее.

   Я склонился над травмированным и осмотрел кузнеца. Дыхание в норме, судорог нет, сознание ясное, когнитивных нарушений не наблюдается. Рубленая рана, хоть и выглядела страшно, особого опасения у меня не вызывала. Зуб даю, даже мозговые оболочки не задеты. Иначе бы уже были хоть какие-то симптомы церебральных осложнений. Единственная опасность при таких травмах - инфицирование и развитие вторичного менингита. По-хорошему, надо бы тщательно промыть рану физраствором, потом хлоргексидином. В рану ввести антибиотик широкого спектра, да дренаж на пару дней оставить. Только где это богатство взять.

   Стоящая рядом Ольга растерянно смотрела на окровавленного мужика, не зная, что делать. Оно и понятно, травками тут не помочь. Надо ПВХ (первичная хирургическая обработка) проводить. Эх, где наша не пропадала.

   - Быстро теплой воды, кусок чистой ткани, небольшую иглу, нить для ушивания раны и спирт.

   - Спирт? - переспросила крестьянка, - уцепившись за незнакомое слово.

   - Крепкий алкоголь. Что у вас мужики по праздникам пьют?

   - Так, первач и пьют.

   - Вот его и неси, литра два. И еще чистую глубокую посуду.

   Оставив меня с пациентом, обе девушки выпорхнули во двор.

   - Как тебя так угораздило, болезненный ты наш? - поинтересовался я.

   - Силы дурной много. Правил лезвие топора, да не рассчитал. Ка-ак жахнул молотком, кусок откололся и мне прямо в голову.

   Через несколько минут помещение кузни наполнилось гамом и причитаниями. Заказанный мной набор для ПВХ разложили прямо на поверхности наковальни. Так, что тут у нас. Деревянный таз с водой, пара глубоких глиняных мисок, обрез серой, но вполне чистой ткани. От пятилитровой бутыли ощутимо попахивало самогоном. Меня аж передернула от насыщенного аромата. Гадость-то какая. И как ее вообще пьют.

   - Ольга, бери ковшик, и поливай мне на руки водой. - Скомандовал я. Тщательно вымыв руки под тонкой струей теплой воды, я повторил процедуру уже с самогоном. Надо было видеть глаза крестьян, при виде льющегося в землю добра.

   Оторвав кусок ткани, я обработал края раны и стер с лица запекшуюся кровь. Теперь приступим к самому ответственному моменту. Крепко ухватив пальцами торчащий осколок, я потянул его на себя, и он неожиданно легко выскользнул из раны. Так и есть. Кусок металла проник в череп едва на палец. Кстати, лобная кость - самая толстая в черепе. Попади осколок в область виска - последствия были бы куда печальнее. Тщательно промыв рану, я несколькими стежками стянул разрубленную кожу. Пока я занимался вышивкой крестиком, кузнец лишь шипел сквозь зубы, даже не застонав.

   - Ну, вроде все, - констатировал я, закрепляя повязку на голове. - Лоб не морщить, не улыбаться, повязку не снимать. Если все нормально, дня через четыре-пять сниму швы.

   Под изумленно-восторженный шепот селян, мы с Ольгой вернулся в её избушку.

   - Так, на чем мы остановились, - спросил я, устраиваясь за столом. Взглянув на девушку, я наткнулся на полный восхищения горящий взгляд.

   - Что? - не понял я странное проявление эмоций.

   - Где вы так научились? - спросила она. - У нас так не делают.

   - Много ты знаешь, - хмыкнул я. - Понятно, что не делают. Откуда в вашей глуши докторам взяться.

   - Знаю, - фыркнула она. - Я, между прочим, с мамой пятнадцать лет в столице жила. Она у тамошнего лекаря помощницей работала.

   - О как! - не смог я сдержать возгласа изумления. Как говорится, на ловца и зверь бежит.