Травница

Я притихла. Уткнулась ему в грудь, чтобы не видел озорной улыбки.

— А кого?

— В смысле — кого? Его, конечно.

— А…

Чтобы спросить, почему не меня, — перевернулась на спину. А он нагнулся — взял и поцеловал. В губы. Тихонько так. Сначала… В общем, мы оба здорово вздрогнули, когда в дверь деликатно постучали. Шёпотом ойкнув, я немедленно нырнула под одеяло.

— Э… Сергей, ты… вы… ещё не встали?

— Сейчас! — недовольно сказал Сергей.

— В общем, завтракать я накрою в столовой комнате. Ясно?

— Угу…

Теперь уже отчётливо слышные шаги постепенно утихли.

— Столовая комната? — удивлённо спросила я.

— Рядом с кухней. Была закрыта раньше. — Он снова нависал надо мной, облокотившись, и явно не собирался ни сам вставать, ни отпускать меня. Я вспомнила, какой бываю лохматой по утрам, и покраснела. Он пальцем провёл по моей щеке и улыбнулся. — Ты что? Что-то вспомнила?

— Волосы у меня, наверное…

— Да уж, лохматость повышенная. — Он пальцами поправил мне чёлку и спросил: — Оля, ты… не разочарована?

— Чем?

— Ну… Ничем. Тем, что я пока не могу…

— Нет. Я же, в отличие от некоторых, знаю, что это временно.

Я улыбнулась ему, что, кажется, его успокоило. А мне вдруг стал понятен смысл его вчерашней горечи при взгляде на Андрея и Аню. Вот что его мучило, оказывается, больше всего. Его временная мужская несостоятельность… Что ж. Ещё одна монетка в копилку его стресса.

— Дежурства ребят отменяю, — заявил он. — Мне хватает твоего. Одного. Оно на меня благотворно действует. И вообще, перевожу тебя в разряд сиделки. А что должна делать сиделка? Сидеть рядом с больным. Постоянно.

— А ты больной? — изумилась я.

— Будешь задавать лишние вопросы… — Его тёплая ладонь скользнула под футболку, в которой я спала. Я охнула, схватилась за его запястье. А он погладил мой сжавшийся от неожиданной ласки живот и довольно констатировал: — Лишних вопросов больше никто задавать не будет.

— А вставать придётся, — напомнила я. — Тебе пора менять марлечки, да и про отвар сегодня как-то забыли. Ладно ещё, вчера начал пить только вечером. Там ещё осталось немного, а ведь…

— Ага. А ещё после завтрака кто-то собирался по магазинам, чтобы завтра в красивой униформе присутствовать на моём дне рождения.

— Я куплю самую дорогую медсестринскую форму! — пообещала я, огорошив его, и, тем усыпив бдительность, вывалилась из-под одеяла и быстренько отбежала от кровати.

— Так нечестно, — проворчал Сергей, садясь на кровати. — Пользуешься тем, что я не могу… Ну погоди, вот сделаешь то, что обещала, попробуй только тогда сбежать от меня!

Я подтянула надетые джинсы, стоя боком к нему и безудержно улыбаясь в сторону: кажется, у меня долгосрочные перспективы в этом доме — как говаривала одна девица в моём выпускном… Взяла его рубашку-тройер и подошла.

— Возьми, замёрзнешь.

Он поднял руки, и я надела ему рубашку через голову. Пока я застёгивала ему верхние пуговицы, кроме одной, самой верхней (знаю уже, как он любит), его ладони, снова пролезшие под футболку, мягко держались за мой пояс. И, закончив, застёгивание, я с облегчением — теперь можно не только мечтать! — погладила его по голове.

— Оля, — неожиданно серьёзно сказал он. — Ты и правда не испугалась, когда у меня ночью… ну, началось это… Ну, не испугалась того, что произошло ночью?

Я вздохнула и положила ладони на его голову.

— Испугалась, конечно. Я же не знала… Андрей потом объяснил, в чём дело. Тогда уже легче стало… Когда знаешь, уже легче. Это сначала я не поняла.

— И ты не побоялась…

— Когда один, даже во сне, это страшно. Но когда кто-то рядом, мне кажется, кошмары уходят. Должны уходить. А ты был один. И во сне. И в комнате. Я подумала и…

— Это ты хорошо подумала, — задумчиво сказал он и ткнулся в мой живот головой.

Марлечки на ногах могла бы сменить ему быстро, если бы время от времени он не дотрагивался то до моего плеча, то до волос. Поднимала глаза и видела его улыбку. И понимала, что он проверяет, точно ли я здесь. Помню ли о нём…

Его звонок догнал меня у двери в мою комнату.

— Не забудь, что в столовую сопровождаешь меня ты.

Слукавила:

— Сергей, я же тебя не подниму!

— В смысле?

— Ты же сейчас на кровати. А как я тебя перетащу в кресло?

— Хихикаешь, да? Ну, хихикай, хихикай… Это сделают ребята. И уйдут. А ты будешь рядом, когда начну спускаться в столовую.

— Ага. Буду. В белом фартуке.

Озадаченное молчание.

— Не понял.

— Ну, в белом фартуке сестры милосердия и в косынке с красным крестом. В фильмах так сиделок наряжают. И со смиренным выражением лица. Типа: что бы этот деспот и тиран ни придумал, вытерплю!

— Деспота и тирана — это ты уже от мамы переняла? Заговор за моей спиной?.. В общем, я жду тебя перед завтраком.

— … На десерт, — пробормотала я в уже замолчавший телефон.

В ванной комнате обнаружила, что где-то потеряла церковное колечко. Долго ползала на полу, даже заглядывала под ванну, думая, что уронила. Потом решила, что машинально сняла его в комнате. А поспешно переодеваясь к завтраку, забыла о пропаже.