Травница

Кто бы подумал, что привычный Малёк – хранитель рода ведьмовского?! Ижка смотрела на него, и как-то не верилось. А если приглядеться… Мало какой кот, словно тень, за хозяйкой бродит, такой скверный характер имеет и живёт так долго.

Только что человечьим языком не говорит.

- Мр-р!

Ижка на него шикнула, дабы не разбудил идущего на поправку Яррея. И, завернувшись в платок, шмыгнула на улицу, прикрыв за собой дверь.

Тяжко на душе было. Как камень кто взвалил на грудь, а как сбросить – неизвестно!

Ночь ранней осени дышала туманом и теплом. Тихо так было. Ни собаки не лаяли, ни люди не заговорят, ни филин не угукнет. Даже лиса, особо охочая до лёгкой в это время года добычи, не тявкала.

Ижка хмурясь смотрела от крыльца на жавшиеся в долине домики, прикрывающиеся клочьями тумана. На тянувшуюся полосу леса.

Половинка луны, зацепившись за тучу, едва разбрасывалась бледным светом.

Девушка нахмурилась. Что за дурное чувство? Что за предчувствие? Откуда?! Или просто показалось?

- Надо отдыхать больше, - пробормотала она себе под нос, спустившись с крыльца и заглянув за угол. Может, там чего? Но хоть кругами дом обходи – пусто и спокойно. И пёс спит, как щенок новорождённый.

И едва, выдохнув и отмахнувшись от своих предчувствий, развернулась, дабы в дом вернуться, как совсем рядом раздался волчий вой. Протяжный, заунывный, словно душу вытягивающий. У Ижеи сердце в пятки ушло. Слышала его уже девушка. Такой же протяжный, заунывный, ни с чем такой не перепутаешь… Волчий вой!

Волки в деревне – жди беды. И сразу так страшно стало. Волки – предствестники суровых зим, голода и войн. Ижке бабка об этом говорила. Но сама девушка в деревне их ни разу не видела. Да она вообще их не видела – разве что того оборотня…

А если это он и был?

Но как ни вглядывалась девушка в ночной полумрак, ничего разглядеть не могла. Может, всё же почудилось? Подменыши балуют. Дразнятся.

- Точно так! – решила Ижка и уже хотела вернуться в дом, как…

- Ты чего не спишь? – раздалось неожиданно в полной тишине, и Ижея едва с крыльца не свалилась. Сердце подскочило к горлу и ухнуло в живот.

- Чур меня!!! Ты… ты… ты чего? – запинаясь и заикаясь, а ещё дрожа и осеняя себя защитным знаком, спросила Ижея. – Чего встал? Едва в себя пришёл! Я зря с тобой вожусь. Не жалеешь себя…

- Не выходи ночью из дома! Одна! – процедил сквозь зубы Яррей, не обратив внимания на её ворчание.

Вот кто ей ещё не указывал. Сам едва на ногах держится, на косяки опирается, а всё туда же. Но в то же время Ижка была рада, что поднялся. А и немножко стало грустно. Ведь если так пойдёт, то совсем скоро травница снова останется с котом, псом, козой и курицей в пустующем доме.

- Идём, помогу до кровати дойти, - не ответила на его очередное рычание Ижея. – Увидит тебя кто – бед не расхлебаю.

Но Яррей словно не слышал. Осторожно, будто не мог решить, правильно ли делает, поправил светлую прядь, упавшую Ижее на лицо. И, как зачарованный, глядя ей в глаза – провёл костяшками пальцев по её щеке.

Ижея замерла, как громом поражённая. Впервые у неё так сердце колотилось: то останавливалось, то пускалось вскачь. Впервые дыхание перехватывало, а ноги отказывались слушаться. И глаза. Его странные глаза притягивали, манили… И зрело в груди такое чувство, что именно он тот единственный, кого она ждала.

Что это было? Магия какая?

Ижка отпрянула, тряхнула головой, прогоняя наваждение.

И с какого перепугу это Яррей так к ней? Слышал-таки, что Ивек говорил!

И сразу душа словно коркой льда подёрнулась.

- Не стой тут! – холодно велела она. - Ты поправишься – уйдёшь, а мне ещё жить в этой деревне! Сплетни мне ни к чему.

И пусть самой от этих слов горько было, но в них была чистая правда. А правда вообще редко когда сладкой бывает.

Яррей сделал шаг к девушке, и сразу стало так тесно на маленьком крыльце, склонился к Ижке, обдавая её тёплым дыханием:

- Сама не прогонишь – не оставлю тебя! – прошептал он совсем тихо.

И глупое девичье сердце запорхало от счастья вопреки всему, что Ижея знала, понимала и во что верила.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

“Человек говорит, судьба смеется”

В доме травницы Ижеи было тихо-тихо. Только домовой шуршал под печкой, придумывая очередные шалости на голову молоденькой ведьмы, да Хранитель вылизывался и умывался – гостей ждал.

А в остальном – тишина. Такая, что слышно было, как шелестит ветер в свесившихся ветках берёзы. И слышно, как со свистом вырывается дыхание из груди.

Яррей заворочался, и тут же рана отозвалась тупой болью. Слава лесу, уже не такой ужасной, как ранее. Оборотень поправлялся. И скоро полностью оправится от ранения. Ещё немного, и он сможет уйти.

И тут же сердце сжалось. Сможет ли?

Теперь не получится оставить её. Яррей искал её всю свою жизнь. Следуя зову луны, запахам, запутавшимся в лесной чаще, внутреннему чутью. А когда нашёл…

Всё не вовремя. Отец Яррея говорил, что ничто значимое не происходит в жизни тогда, когда мы этого ждём.

Вот и случилось молодому оборотню убедиться в этом на собственной шкуре.