«Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика

Однажды к главному раввину Израиля Мордехаю-Элияѓу – да будет благословенна память праведника – пришла супружеская пара. Женщина была настроена весьма решительно. Ее лицо пылало от гнева.

– Я хочу развестись с этим человеком!

– А вы что на это скажете? – спросил супруга раввин.

– Я просто не понимаю, что происходит, – ответил тот, недоуменно пожимая плечами. – Все у нас в порядке, семья как семья. Дети, квартира, заботы. Шло себе и шло, не лучше, чем у других, но и не хуже, и вдруг мою жену точно муха какая-то укусила.

– Объясните, пожалуйста, в чем причина вашего нежелания жить с мужем, – обратился раввин к разгневанной супруге.

– Он меня не уважает. А жить с человеком, который тебя не уважает – невозможно. Я долго терпела, но и моему терпению пришел конец.

– В чем же выражается это неуважение? – мягко спросил раввин.

Женщина на секунду замялась, а затем, не глядя на мужа, пустилась в объяснения. Она говорила, и говорила, и говорила, с каждой фразой повышая тон:

– В субботу вечером, вернувшись из синагоги, этот человек читает вслух торжественный гимн «Эшет Хаиль». Петь он не умеет, ладно, я давно ему простила этот недостаток, но хоть читает выразительно. Уважаемый раввин знает, что гимн рассказывает о праведной жене, все свое время посвящающей семейным заботам и хлопотам по дому. Я, не покладая рук, работаю с утра до вечера, отвожу детей в садики и в школу и привожу обратно, по дороге покупаю продукты, стряпаю, мою грязную посуду, убираю по дому, меняю грязные пеленки у младших, проверяю уроки у старших, в общем – кручусь день-деньской, точно белка в колесе. И что мне уже от него нужно?

Она посмотрела на мужа, и ее лицо раскраснелось от обиды.

– Пока он сидит себе в синагоге и учит Тору, я… так вот, я… – голос женщины прервался, ее душили слезы. Она прокашлялась и, взяв себя в руки, продолжила:

– Так вот, я уже сколько лет жду, чтобы он во время чтения этого гимна посмотрел на меня. Да, на меня, которая бросила к его ногам всю свою жизнь! Минимальная благодарность, толика внимания, вот чего я от него жду! И как вы думаете, на кого он смотрит, когда читает «Эшет Хаиль»? На свою мамочку, мою уважаемую свекровь!

После смерти свекра, ее мужа, она живет с нами, и этот бессердечный человек, этот лживый праведник каждую субботу становится напротив своей мамочки и читает ей, понимаете, ей, а не мне, этот гимн! Кто в силах такое вытерпеть? Никто! А я терпела и терпела много лет!

Нет, про свою свекровь я не могу сказать ничего дурного, она действительно очень достойная женщина. Пока у нее был муж, вот он и читал ей этот гимн. А я хочу слышать слова благодарности от своего мужа! Этот бездушный человек не желает понимать моих намеков, моих красноречивых взглядов и вздохов. Он хочет, чтобы ему все сказали прямо. Так вот, я прямо и говорю: можешь теперь жить со своей мамочкой, и пусть она тебе готовит, стирает, убирает и выслушивает жалобы на жизнь!

– Почему вы так поступаете? – спросил у мужа раввин после того, как обиженная супруга завершила свою тираду.

– Есть заповедь почитания отца и матери, – ответил муж. – У моей мамы, кроме меня, никого нет. Вся ее семья погибла в Варшавском гетто, я единственный ребенок. Она очень горюет после смерти моего отца, и чтобы ее утешить, я читаю этот гимн, обращаясь к ней. Неужели это так сложно понять, – повернулся он к супруге. – Разве тебе не жаль старую одинокую женщину? Из-за такой ерунды ты завела весь этот сыр-бор?

– Старая одинокая женщина?! – возмущенно вскричала супруга. – Да знаешь ли ты…

– Мне необходимо обдумать вашу ситуацию, – прервал ее раввин. – Посидите, пожалуйста, в приемной. Я открою кое-какие книги, приму решение и позову вас.

Через минут сорок секретарь пригласил мужа войти к раввину.

– А как же я? – удивилась женщина.

– Раввин пригласил только вашего мужа, – вежливо, но твердо ответил секретарь.

– Вот что, – сказал раввин Мордехаю-Элияѓу, когда муж вошел в кабинет. – Начиная с этой субботы, вы будете читать гимн, стоя напротив жены, но подразумевать при этом вашу маму.

– И она успокоится? – недоверчиво спросил муж.

– Будем рассчитывать на лучшее.

Через три месяца муж снова оказался в кабинете у рава Мордехаю-Элияѓу.

– Что теперь? – спросил тот, поднимая глаза от книги.

– Э-э-э, – смущенно протянул муж. – Уважаемый раввин велел мне читать субботний гимн жене, но иметь в виду маму.

– Да, – подтвердил раввин.

– А нельзя ли и указывать на жену, и иметь в виду именно ее?