Требуется чудо

- Иллюзионист, - поправил Александр Павлович.

- Есть разница? - удивилась Валерия.

- Смутная...

Девочка послушно стояла перед Александром Павловичем. Он достал из кармана пачку "Явы", выбил на ладонь сигарету:

- Смотри.

Взмахнул рукой - исчезла сигарета. Снова взмахнул - опять появилась. Запер ее в кулаке, вытянул руку, медленно-медленно разжал пальцы - пусто.

Наташа следила за ним завороженно...

- Что вы там молчите? - спросила Валерия.

- У нас дело, - ответил Александр Павлович.

Он щелкнул зажигалкой, затянулся. Держа горящую сигарету двумя пальцами, как и положено: средним и указательным - он сгибал и разгибал их, и сигарета послушно пропадала и вновь возникала - только качался в стоячем комнатном воздухе зыбкий-табачный дымок.

Старый-престарый фокус: ловкость рук - и никакого мошенничества...

Валерия наконец-то вошла в комнату.

- Курил?

- Ни в коем случае! - с ужасом сказал Александр Павлович и как бы в подтверждение поднял руки: сигареты в них не было. - При ребенке! Как можно!..

Наташа восхищенно засмеялась, и Александр Павлович отметил, что это впервые с того момента, как он пришел.

- А дым откуда? - Валерия резко повернула его ладонь: с тыльной стороны ее, зажатая пальцами, еле держалась сигарета. - Иллюзионисты липовые...

- Разоблачили, - признался Александр Павлович. - Значит, не судьба... Ничего, Наталья, я знаю еще двести семьдесят три абсолютно неразоблачаемых фокуса и все тебе покажу. Хочешь?

Она кивнула.

- В другой раз, - сказала Валерия. - Нам пора... Наташа, если успеешь сделать уроки - в девятнадцать десять по второй программе "Клуб кинопутешественников". И не забудь погладить белье, там немного... Пока.

- И еще почини звонок, - добавил Александр Павлович. - Он заедает.

Валерия удивленно посмотрела на него.

- Пожалуй, этого она не сумеет...

- Да что ты говоришь?! - изумился Александр Павлович. - А я-то думал, что звонок для нее - так, семечки... Ладно, Наталья, не грусти: "Клуб кинопутешественников!" - штука посильнее, чем "Фауст" Гете. Звонок я сам починю. В следующий раз. Я умею. А фокусы от нас не убегут...

Уже в машине он спросил Валерию:

- Она у тебя вундеркинд?

- Обыкновенный ребенок. А что тебя не устраивает?

- Наоборот, я потрясен. Все сама и сама...

- Не все, - засмеялась Валерия, - звонок, видишь, не может.

- Кого ты из нее делаешь? - серьезно поинтересовался Александр Павлович.

- Человека, Сашенька, милый, человека.

- Себя?

- А чем я плоха?

Отшутился:

- Плохо ко мне относишься.

Поддержала шутку:

- Как заслужил...

Он вел машину и курил сигарету - ту, что осталась от фокуса. Он-то знал, что не заслуживает хорошего отношения. Но откуда об этом знала Валерия?

2

Александр Павлович сидел в своей гардеробной в цирке и смотрел в окно. Сентябрь уж наступил. Еще зеленое, но уже немножко желтое дерево - ясень, кажется, - шелестело под теплым по-летнему ветром, иногда залетавшим ненадолго в гардеробную Александра Павловича. Где-то внизу утробно ревели медведи.

До премьеры, до открытия сезона оставалось десять дней.

Александр Павлович приехал в цирк сразу после своего отпуска, и так уж получилось, что одним из первых. Можно было, не считаясь с обычно ограниченным репетиционным временем, "прогнать" аттракцион, даже можно было сделать это днем, а не ночью - в привычный для иллюзионистов час; потому что в цирке почти никто не появлялся и не стоило опасаться любопытных. Но мучительно не хотелось работать...

Александр Павлович изучал ясень и вспоминал вчерашний ночной разговор с Валерией. Он сам на него напросился, завел его, когда уже за полночь подъехали к ее подъезду, сидели в темной машине; Александр Павлович неторопливо курил, сбрасывая пепел за окно.

- Как тебе люди? - спросил он.

Они "гуляли" в его компании, а вернее, даже не в его - в компании его приятеля-сценариста, что-то пили, чем-то, естественно, закусывали, о чем-то пустом болтали - уже и не вспомнить о чем, а ведь как копья ломали!..

- Люди? - Александр Павлович не видел Валерии, но по голосу почувствовал, что она улыбнулась. - Там был только один человек. Твой приятель. Он, я поняла, умница. А остальные - трепачи и бездельники.

- Ты же их не знаешь, - он вдруг почувствовал обиду за этих людей, к кому, по совести, ничего не испытывал, кроме банального житейского любопытства. Два-три актера, не раз виденные им в кино, два-три писательских имени - из тех, что всегда на слуху, и еще пяток неизвестных...

- Саша, милый, их и не надо знать, их довольно послушать... Ты же сам так думаешь, только почему-то обижаешься.

- Я так не думаю. Я не умею делать выводы после первой встречи. В конце концов, и про меня и про тебя кто-то мог так же подумать.

- Про тебя - да, ты болтал как заведенный. А про меня - нет, я весь вечер промолчала. Скорее про меня решили, что я дура, темная инженерша, до их уровня не дотягиваю.

- А ты дотягиваешь?