Требуется чудо

- Ты еще там? - Он имел в виду предзащиту, так, кажется, назвала ее Валерия.

Усмехнулась:

- Я еще там. Не все высказала...

- Ну досказывай, - согласился Александр Павлович. - Можешь вслух. Считай меня шефом - деспотом и рутинером.

- Ты не деспот, - она легонько, кончиками пальцев, погладила его по щеке. - Ты добрый и тактичный. Ты во всем со мной соглашаешься: тебе так удобнее. Ты не стремишься меня переделать...

- А все стремятся?

- Не все, но многие. Вот шеф, например...

- Какой негодяй!.. А ты, естественно, не даешься?

- Естественно.

- А если и я начну тебя переделывать?

Сказал вроде в шутку, а прозвучало всерьез. И ответила Валерия серьезно:

- Уйду, Саша... - Она отвернулась, смотрела вперед. Впереди шла "Волга", на ее заднем стекле качалась зеленая ладонь с желтой надписью по-английски: "Внимание!" - Только ты не начнешь. Тебе этого не надо. И лень.

- Как знать...

- Знаю, знаю... - И замолчала, даже глаза закрыла. Устала, видимо, здорово.

"Тяжко вам бои даются, - думал Александр Павлович. - Вот уж и вправду не женское дело... Воины... А качать науку с боку на бок - женское?.. Много ль та девочка науке должна? Да ничего не должна!.. Вот наука ей должна. Как роды, к примеру, облегчить, совсем обезболить. Чтоб нарожала она с десяток мужиков. Воинов..." - улыбнулся про себя: по нынешним временам "десяток" - число нереальное, двое - уже перебором считается. Заикнись сейчас Валерии о втором ребенке - убьет. И вовсе не потому, что одна: был бы муж - его убила бы...

- Наташа дома? - спросил Александр Павлович, когда в лифте поднимались.

- Дома... - Валерия посмотрела на часы. - Уроки заканчивает.

- Точно знаешь?

- Есть домашний график.

Не преминул - вставил:

- В какой системе координат?

Посмотрела на него с интересом.

- Все-таки обиделся...

- Ни за что! - отчеканил. - Просто умные слова на ус мотаю.

- Ну-ну... Не забудь, что ты звонок обещал починить. Причем не мне обещал - Наташе. Она сегодня спрашивала...

- Про звонок?

- И про звонок, и про фокусы. Купил ты ребенка, иллюзионист... затвердила наконец, как цирковая профессия Александра Павловича называется. А может, и раньше знала, только нарочно перевирала.

...Валерия принимала ванну или душ, Александр Павлович чинил звонок, а Наташа, которая, оказывается, график опередила, уроки уже сделала, стояла рядом с Александром Павловичем и держала винтики и изоляционную ленту.

- Запоминаешь? - спросил он.

Она кивнула.

- В другой раз сама сможешь?

- Вряд ли.

- Почему?

- Мама говорит: я к технике неспособная.

Разумно. Только с чего бы Валерии делать столь "антиэмансипационные" выводы? Не в ее стиле...

- А к чему ты способная? Она пожала плечами.

- Не знаю.

- А мама знает?

- И мама не знает. Это-то ее и расстраивает.

- Рано расстраиваться. Тебе десять?

- Десять. Мама говорит, что в десять лет человек уже должен определиться.

"Неопределившаяся" дочь - это, конечно, не может не огорчать Валерию. Интересно: сама-то она в десять лет знала про свои технические чудо-способности?..

- Слушай, а может, тебя в цирк взять?

- Как это?

- Ну будешь артисткой.

- Как это? - повторила. А глаза загорелись, рот приоткрылся, даже винтики в кулаке судорожно зажала.

Александр Павлович тут же пожалел о сказанном: такими обещаниями перед детьми не бросаются.

- Обыкновенно - как... Ты в цирке-то была хоть раз?

- Была. Ребенком.

- А сейчас ты кто?

- Сейчас я - сознательный элемент общества.

- Красиво! - восхитился Александр Павлович. Он привинтил последний винтик, надавил кнопку. Звонок загудел ровно и мощно.

- Звонят! - крикнула из ванной комнаты Валерия.

- Это мы! - крикнул в ответ Александр Павлович. Захлопнул дверь, отдал отвертку Наташе. - Слушай, элемент, у тебя завтра когда уроки заканчиваются?

- В два десять. А что?

- Я к школе подъеду и увезу тебя в цирк. Хочешь?

- Насовсем? - В голосе ее слышался ужас пополам с восхищением.

Александр Павлович и не хотел, а засмеялся.

- Пока на время. Часов до шести. А потом мы вместе за мамой заедем.

- Надо спросить у мамы, - сказала Наташа.

- А если б насовсем, то не надо? - провокационный вопрос.

Наташа помолчала. Смотрела в ладошку, катала по ней отверткой оставшиеся винтики. Потом подняла глаза, и Александр Павлович неожиданно уловил в них какое-то сомнение.

- Наверно, не надо... Насовсем мама все равно бы не разрешила... - И пошла в комнату: винтики и отвертку в стол прятать.

А Александр Павлович так и не понял: то ли она не спросила бы и ушла сама, как "сознательный элемент общества", то ли и спрашивать не стала бы, потому что все равно не уйти? Впрочем, интерес у него был чисто риторический...