Требуется невеста, или О на С 2 (СИ)

Наш бестолковый разговор прерывает появление медсестры, которая приглашает меня пройти в кабинет регенерации. Гаранор уже в регенерационной капсуле, ему там лежать минимум часа два. А с моими незначительными царапинами, надеюсь, восстановление не займёт и получаса, и уже совсем скоро я снова буду со своим ангелом.

Но, кажется, я переоценила свои силы. В капсуле я незаметно отключаюсь, засыпаю глубоко и быстро, а в себя прихожу уже в палате.

Судя по тому, что просторное помещение начали заполнять сумерки, проспала я как минимум часа три, если не больше. Йорги! И где мой ребёнок?

Приподнявшись на локтях, цепляюсь взглядом за экран сейфота, на котором вижу… Гаранора. Он сидит во главе стола в просторном конференц-зале и что-то говорит; кажется, отвечает на вопросы журналистов. Эта не запись, а прямая трансляция, но понять, что они обсуждают, я не могу — выключен звук.

— Включить зву… — начинаю и осекаюсь, заметив замершую на пороге палаты… Фелисию.

Я тут же принимаю сидячее положение. Наверное, слишком резко — картинка перед глазами сразу начинает стираться. Слабость — побочный эффект от процедуры регенерации, и, по-хорошему, Гаранору сейчас тоже стоит отлёживаться в палате. Но нет, он сразу же включился в работу и, кажется, он в принципе не знаком с таким словом, как отдых.

— Привет. — Я пытаюсь изобразить на лице улыбку, хоть и не уверена, что стоит это делать.

Делать вид, что между нами ничего не случилось.

— Привет, Ленни. — Улыбки у Фелисии всегда получались лучше, и этот раз не исключение. — Я могу войти?

— Да, конечно.

— Ты как?

— В порядке… Теперь уже в полном порядке. — Я подтягиваю повыше подушку, сажусь поудобнее и жестом приглашаю Фелисию устраиваться в кресле. Таком же светлом, как и всё в этой палате, за исключением серебристых жалюзи.

Она удовлетворённо кивает, садится возле меня и смотрит мне в глаза.

— Я пришла поговорить…

— Прости!

Мы произносим это одновременно, а потом я, тихонько выдохнув, говорю:

— Знаю, одних извинений будет недостаточно, и, если честно, я не представляю, что ещё сказать или сделать, чтобы всё исправить, и… — Я запинаюсь, потому что в самом деле не знаю, что сказать, кроме как добавить, что мне очень, очень жаль, что всё так вышло, и в то же время… если бы так всё не вышло, если бы они с Гаранором поженились, я бы, наверное, свихнулась от боли.

Просто потому, что больше не представляю без него своей жизни. Без его любви, без того, что между нами было и ещё должно произойти.

Хоть это меня не оправдывает, и уж точно Фелисия имеет полное право на меня злиться и даже ненавидеть.

— А больше ничего говорить и не надо, — она снова улыбается, мягко и печально, — и исправлять тоже. Это было решение Гаранора. А ты знаешь, что бывает, когда Тёмные что-то решают и кого-то выбирают.

— У жертвы их внимания не остаётся шансов, — слабо шучу я, и Фелисия согласно кивает.

Наступает молчание, во время которого я смотрю куда угодно, но только не в её тёплые лучистые глаза. А когда всё же отваживаюсь это сделать, Фелисия признаётся:

— Я всегда знала, что он меня не любит, и сама не испытывала к нему… настоящих чувств. Но мне нравилось быть с ним, нравилось ощущать себя невестой одного из самых влиятельных Тёмных и представлять, как в будущем я стану первой сонорой Грассоры. Я видела только такое будущее и, когда он признался, что полюбил другую — тебя, полюбил настолько, что ради неё готов отказаться от всего… Мне было больно. — Улыбку сменяет грустная усмешка. — Если честно, мне и сейчас немного больно, но… — Фелисия вскидывает на меня взгляд, затуманенный недавними воспоминаниями, а потом продолжает: — Но я пришла не за тем, чтобы ты чувствовала себя виноватой, а чтобы сказать, что не держу на тебя зла. И на него не держу. Думаю, в будущем я буду даже рада, что не вышла замуж за того, кому просто было удобно, что я рядом и всегда со всем соглашаюсь. Но какое-то время мы с тобой не сможем общаться. Уверена, что это продлится недолго, и уже скоро мы снова станем добрыми знакомыми.

— Я очень на это надеюсь. И от всего сердца желаю тебе встретить самого потрясающего, самого невероятного мужчину на свете. Другой просто будет недостоин такой невероятной женщины, как ты, Фелисия.

— Встречу, куда я денусь, — оптимистично заключает сонорина Сольт и добавляет, посмеиваясь: — Но организовывать нашу свадьбу тебя точно не приглашу.

Более чем заслуженный и справедливый укол.

Мы говорим ещё немного, уже о Валаре, о котором я ей вкратце рассказываю, как и о том, что произошло сегодня днём.

— И бывают же такие мрази. Мне даже думать о нём неприятно, — брезгливо морщится Фелисия.

— А мне было страшно, — тихо подхватываю я. — Думать о нём, вспоминать… Осознание того, что он жив, удерживало меня в прошлом, заставляло испытывать страх снова и снова. А сейчас я чувствую невероятное облегчение и радость от того, что его больше нет. Наверное, я ужасная фея.

— Нет, ты просто напуганная, настрадавшаяся девочка, — мягко говорит она и касается моей руки.