Требуется невеста, или Охота на Светлую

– Так, мелочь, давай лучше отвернемся. – Ксанор прячет у себя на груди ревущую Литу, чтобы она всего этого не видела.

И мне тоже хочется разреветься вместе со своей малышкой, когда я беру ее на руки и прижимаю к себе, целуя ее влажные, спутавшиеся кудри.

– Вы что здесь устроили? – Ксанор оглядывается по сторонам. – Как будто декорации к какому-нибудь блокбастеру.

– Это не мы, это Валар. Ну и немножко твой брат. – Я как могу пытаюсь успокоить дочку и даже не сразу понимаю, что у меня у самой по щекам уже вовсю текут слезы.

– Ну все, все. Подонок мертв. – Ксанор обнимает нас, и от тепла его рук лед, сковавший мое тело, постепенно начинает таять.

Я вся понемногу начинаю оттаивать.

Гаранор помогает подняться Дине, подводит ее к нам. Я хочу ей что-нибудь сказать, но все слова, как назло, застревают в горле. Я никогда не видела ее такой бледной – кажется, будто смотрю в лицо другого человека.

– Лен… – Дина всхлипывает.

Гаранор берет Мариселу на руки, и я обнимаю подругу. Проглотив застрявший в горле ком, начинаю ей шептать, что теперь все будет хорошо.

Теперь уже точно все будет хорошо.

– Пойдем, милая, налью тебе выпить. – Ксанор забирает у меня Дину, приобнимает ее за плечи и бросает тоскливый взгляд на превратившиеся в крошево графины и бутылки. – Если, конечно, найду, что и куда наливать. – Обнаружив одну уцелевшую бутылку сильры, откатившуюся в угол, довольно заключает: – Нашел! Пойдем…

– Ты как?

Мы остаемся втроем: я, Лита и Гаранор. Он привлекает меня к себе, мягко целует в лоб и шепчет, касаясь моего виска губами:

– Больше никогда не пугай меня так, ладно?

– Больше не буду. – Бросаю взгляд на тело Валара и отворачиваюсь, а потом с уверенностью добавляю: – Точно не буду.

Меня целуют в губы, и от этого поцелуя я как будто оживаю. Сердце в груди начинает стучать ровнее, на щеках высыхают слезы, и мне очень хочется задержаться, остаться в этом мгновении. С моим любимым мужчиной и моей любимой малышкой.

– Папа… – Лита, тоже уже заметно успокоившаяся, прижимается к Гаранору, прячет лицо у него на груди, а потом дарит нам робкую улыбку. – Па…

– И все-таки согласитесь, я хороший учитель, – подливая Дине сильры, довольно заявляет Ксанор. – А мелочь все схватывает на лету.

– И снова ты. – Его брат закатывает глаза.

– И снова я, – соглашается младший и поднимает вверх один-единственный уцелевший бокал. – Ну что, за нас? Ну или можем выпить за смерть говнюка, – бросает на Валара брезгливый взгляд.

– Ксан! – в один голос кричим мы с Гаранором, напоминая, чтобы следил за словами при ребенке.

– Ну а как его еще называть? – оправдывается он и протягивает мне бутылку, видимо предлагая пить прямо из нее (и это тоже при ребенке?!), а потом интересуется: – Кстати, а кто-нибудь догадался вызвать полицию?

Вызвать полицию не догадался никто. В том числе и потому, что я и Дина при всем желании не смогли бы этого сделать, а Гаранор, пока летел к нам на выручку, написал только брату, скинув ему свои координаты. На стражей порядка он почему-то решил не полагаться. Ну или же не хотел лишать себя удовольствия самому разобраться с похитившим нас монстром.

Полицейские являются сами, спустя минут десять (не могли нарисоваться раньше), горя желанием арестовать превысившего скорость нарушителя порядка или как минимум выписать ему штраф, о котором, правда, тут же забывают, когда видят, что здесь произошло.

Следом за полицией прилетают медики и забирают нас всех в больницу. Больше всего пострадали люди Хороса, им приходится оказывать срочную медицинскую помощь. Я пытаюсь объяснить Гаранору, что со мной все в порядке и мне ничего оказывать не надо. Вот Дине – стопроцентно надо, ему – тем более (рана на боку выглядит ужасно!), а я в порядке.

На что Хорос, вскинув бровь, заявляет:

– А это что? – и тянет за рукав моего свитера, по которому расползлось большое и очень некрасивое темное пятно.

Я порезалась об осколки, когда упала, и даже этого не заметила, а сейчас, после его слов, чувствую, как руки неприятно жжет и печет.

Первую помощь мне оказывают в машине «скорой». Дине колют успокоительное со снотворным, и мне тоже пытаются вколоть, но я не разрешаю. Не хочу засыпать и снова оставлять свою малышку. Только не сейчас! Сижу, не в силах отпустить Литу, и крепко прижимаю ее к себе.

– Лен, ты так ее задушишь. – Гаранор накрывает мою руку своей. – Все хорошо. Никто ее больше у тебя не отнимет.

В больнице нам с Литой все же приходится расстаться, хоть это дается мне непросто.

– Я присмотрю за ней, – обещает Ксанор. Забирает у меня Мариселу и предлагает ей, подкидывая в руках: – Ну что, мелочь, продолжим дрессировку?

– Ксан! – Я безнадежно вздыхаю, а Лита, довольная, заливисто смеется, и ее снова подбрасывают в воздух. – Она тебе не цирковая зверушка!

– Иметь ребенка, Лен, – это почти то же самое, что завести домашнего питомца. Между ними и детьми много общего, – на полном серьезе замечает темный. – И с теми, и с другими надо играть, выгуливать их и кормить. Так почему бы еще и не подрессировать?