Требуются герои, оплата договорная (СИ)

Именно бородачу было известно, что в туркменские питомники поступил заказ с очень жесткими требованиями. Клиент искал белую в черных пятнах сучку-азиата, платил хорошие деньги.

— Прикиньте, у них заказ, за который можно срубить кучу денег и ни одного подходящего щенка. А у меня щенок под боком и ни одного клиента, — хмыкнул бородач и, объясняя хорошее настроение, повел рассказ дальше. — Самое смешное началось позже. Я отправил алабая в Туркмению, а через пять дней к моему сыну — он держит собачий саноторий за городом — явился мужчина под 60, крепкого сложения, энергичный, состоятельный и попросил подержать щенка пару дней. К нашему удивлению, это оказался наша же собака. Кстати, именно сегодня я доставил ее по адресу…

Демин, выслушав доклад подчиненного, с приподнятыми от удивления бровями, однако посвящать друзей и Ивана Ивановича в историю не стал. Выдал лишь резюме:

— Версия со щенком сработала. Едем в адрес …

Кравец вздрогнул и еще сильнее сжал кулаки.

— Может позвонить Тяпину? — спросил треснувшим от волнения голосом.

—Будут новости — Леша объявится, — выразил общее мнение Олейник.

Тут же, будто под заказ, раздался звонок.

— Павел Павлович, Тяпин на проводе. В общем, есть местечко, хорошо бы наведаться.

— Адрес!

Словно читая с записей Демина, Алексей назвал улицу и номер дома.

Борис, Катя и другие

Борис.

— Как настроение? — спросил Сван. Подготовительный этап завершился, они прощались у дороги. «Агеевцам» предстояло занять выбранную позицию. Устинов отправлялся на встречу с Богунским.

— Борис? — обрадовался Степа телефонному звонку. — Ты где? Я прождал тебя в условленном месте битый час! Изнервничался, передумал не весь что. Почему ты трубку не брал?

— Обстоятельства мешали.

— Где ты? Что делаешь? Как Катя? Она звонила? Ты видел ее?

— В порядке наша Катя, на природе прохлаждается. Не беспокойся.

— Я немедленно еду к ней. Говори адрес!

— Вместе поедем. Подхвати меня по дороге.

Разоблачение Юли тенью подозрений укрыло и Степана. На принадлежность Богунского к преступной коалиции ни указывал ни один факт. Зато мелких и пакостных сомнений набиралось великое множество. «Я предвзято к нему отношусь, — напомнил себе Устинов, — надо быть объективным».

Степана роднило с Юлей многое: время знакомства — апрель, удобный в общении конформизм, глубина обуявших чувств, идеальное психологическое соответствие партнеру, прекрасные внешние данные. Сходство настораживало. С другой стороны Богунский мало отличался от обычных Катиных ухажеров. Высокие, материально обеспеченные крепыши — жизненный стандарт Морозовой и Степан Богунский выглядел именно так.

На место встречи Борис опоздал.

— Приветствую тебя, друг мой Степан!

Нетвердая поступь, в руках початая бутылка «Пшеничной», на лице румянец и растерянность. Таким Богунский Устинова никогда не видел.

— Ты пьян что ли?

Борис признал «очевидное»:

— Ну, выпил! С кем ни бывает?!

— Нашел время!

— В жизни всегда есть место подвигу и пол-литре.

— Судя по тебе, ты принял на грудь побольше.

— Не считал.

— Катя мне тоже звонила, — индифферентно сообщил Богунский.

— И что?

— Просила приехать.

— Тебя тоже. Вот, стерва.

— Борис! — Богунский гневно свел брови, — я тебя попрошу выбирать выражения.

– Будет сделано, герр капитан!

Идею притвориться пьяным, выдвинул Сван. Если Степа ни причем, сказал он, то плюнет и уйдет. А если проникнется настойчивой заботой и начнет педалировать процесс, считай, парень в игре.

— Поехали, Катя ждет, — поторопил Богунский.

Борис отмахнулся.

— Что ты ко мне пристал? Сам доберусь, без твоей помощи.

Степан засмеялся миролюбиво:

— Ты сам просил, чтобы я за тобой заехал. И правильно, между прочим, сделал. Эк, тебя развезло. Еще ненароком свалишься под забором, в милицию угодишь, опозоришься.

— Все равно, сам доберусь, — повторил Устинов, — не желаю твоими услугами пользоваться. Не желаю!

— Как хочешь. Тогда всего хорошего.

— И тебе не болеть! — Устинов повернулся и решительно зашагал по тротуару. Далеко уйти ему не позволили.

— Куда ты, горе луковое? Садись в машину. Я тебя прошу.

Наверное, больше от злости, чем от иной необходимости, Богунский достал из-под кресла тряпку, стал вытирать руки. Устинов, едва не выдав себя, проглотил ругательство. Белое в синий кораблик полотно укрыло длинный красивой формы указательный палец Степана, прошлось в возвратно-поступательном движении, перебралось к безымянному. Кусок такой же ткани, отчаянно воняя хлороформом, лежал у Устинова на балконе. Его подобрала на улице Рекса и старательно изорвала в клочья, перед тем как заснуть! Большее доказательство причастности к преступлению трудно было придумать! От бессильной ярости у Устинова даже свело скулы.

— Ладно, поехали…