Требуются герои, оплата договорная

Услышав Катин голос, Рекса нервно передернула огрызками ушей. В хрипе и треске легко угадывались родные интонации, воспоминания о диване и одноразовом, с утра до вечера, питании ломали непоколебимую готовность идти на смерть. Заныло раненое плечо, нестерпимо захотелось домой. От любимого голоса таяло сердце. Ко мне! — скомандовал Борис. Рекса зарычала счастливо, солдаты отпрянули не почувствовав, что противник дал слабину. Девочка заворочалась, в туманную глубь сна постоянно врывались громкие звуки; обхватила собаку за шею, прижалась щекой к гладкой шерсти.

— Не отдавай меня никому, — пробормотала почти внятно.

— Яна, Яночка, — позвал один из парней в камуфляже. — Я, Леша Курчатов. Иди ко мне.

— Леша! — Яна увидела знакомое лицо.

Дальнейшее противостояние теряло смысл. Рекса посторонилась, позволила взять малышку. Та забралась на руки к здоровяку по имени Леша, вцепилась ручонками в плечи, и обессиленная, даже не заплакала. Только горько вздохнула и спросила.

— Где дедушка?

…

— Развяжи мне, наконец руки! — потребовал Устинов. Катя отвела завороженный, полный слез, взгляд от девочки и ее родных.

— Конечно… — она разрыдалась.

— Все в порядке, все в порядке… — Борису самому чертовски хотелось плакать. — Завтра мы поженимся, все хорошо… мы победили… как всегда…

— Кого мы победили? — зеленые глаза сияли слезами и вопросом.

— Об этом, Екатерина Андреевна, мы побеседуем самым тщательным образом. Не один час, не один день, — Иван Иванович мило улыбнулся, представился вежливо и добавил: — Прошу любить и жаловать.

— Вы кто? — вмешался Устинов.

— Кто я? — усмехнулся старик, — предположим куратор. Куратор по общим вопросам. Можно, эксперт-аналитик; можно просто эксперт.

— Что вам надо от Кати?

— Простите. Борис Леонидович, с вами тоже предстоит беседа. Незаконное хранение оружия, хулиганские действия и т. д.

— Меня в чем-то обвиняют? — взвился Устинов.

— Вы задержаны с оружием в руках.

— Нет. У меня были связаны руки.

Перестрелка взглядов закончилась победой Бориса. Иван Иванович, матерый волк, уступил первую позицию более слабому противнику, опустил очи долу.

— Но Екатерина Андреевна-то стреляла, — напомнил ласково.

— Екатерина Андреевна сама за себя ответит, — Катя не терпела, когда за ее спиной решали ее судьбу.

— Не будем ссориться, ребята, — Иван Иванович, вдруг сама доброта, приобнял Катю и Борю за плечи; улыбнулся почти отечески, заворковал, — общему делу служим, боремся с одним врагом… — почти киношная фраза предварила инструкции, — с утра за вами, Катюша, заедет машина, доставит по одному адресочку. Вам, Борис, мы пока не выдвигаем обвинений. Пока Родина к вам претензий не имеет. Спите спокойно.

Старик говорил от имени Родины с полным на то правом. Катя и Борис переглянулись. Обычно, претензии любимой Отчизны стоят простым гражданам свободы. Круто.

— Вы бы, Иван Иванович, ребят не пугали понапрасну, — присоединился к беседе седой симпатичный офицер, с добродушной физиономией, — Кате скрывать нечего. Надо ответить на вопросы — ответит. Правда, Катенька?

— Правда, — Катя кивнула, ей действительно нечего скрывать.

— Вот и славно, — порадовался старик и дал команду, — по коням. Трупы погрузили? Гильзы собрали? — он переключился на дела насущные.

— Давайте знакомиться, — мужчина протянул руку Борису, — Петр Алексеевич Олейник. В некотором роде — ваш потенциальный родственник. Ирина Сергеевна приняла мое предложение руки и сердца, скоро мы поженимся.

Борис присвистнул, Катя ахнула. Странный день, богатый сюрпризами, завершился полной неожиданностью.

— Мама!

Ирина Сергеевна смущаясь, торопливо подошла. До этого она приводила в чувство семью девочки. Радостное возбуждение завершилось неизбежной разрядкой. Дедушку отправили в госпиталь, внучку в больницу, мать и отец, держались лучше, но и им требовалась стационарная помощь.

— Мама, ты собралась замуж? — Устинов не знал, как реагировать на новости. Радоваться? Протестовать?

— Когда свадьба? — испортила Катька допрос, бросилась к Ирине Сергеевне, прижалась к плечу, обняла.

— Скоро, — уверил Олейник и порадовал, — можно возвращаться домой, машина ждет.

— Петр Алексеевич, — на правах будущего родственника Устинов слегка обнаглел. — Можно вас на минуту?

Три шага отделили их от женщин.

— Я хотел бы кое-что спросить у Богунского, — сказал Борис.

Полковник помялся, но позволил.

— Только в моем присутствии, — подстраховался на всякий случай.

Степан при помощи двух конвоиров ковылял к фургону. Капли пота блестели на лбу. Каждое движение доставляло страдание.

— Зачем вы уничтожили столько людей? — спросил Устинов.

Богунский пожал плечами. Операцию провели аккуратно, зачистку тоже. Какие могут быть претензии?