Требуются отдыхающие

– Альбатросом рулю, – гордо произнесла она, затягиваясь сигаретой.

– Тем самым?

– Ага!

– Умница! Но там же, по-моему, все время какая-то чехарда с хозяевами и директорами.

– Ну, хозяева в Альбатросе просто офигительные. Лебедь, рак и щука, по другому не скажешь, а самый главный среди них Петр Васильевич Сергеев. Собака редкостная, но я вроде бы и с ним общий язык нашла.

– Не сомневаюсь, ты с любой собакой общий язык найдешь. А чего в Амстердаме делаешь?

– Я проездом, к Марку Шеферу на юбилей. Ему пятьдесят, он яхту арендовал на Тенерифе, пригласил кучу друзей и хочет устроить большой бемц! Семь сорок и все такое.

– Молодец какой!

– А то! Он всегда молодцом был, даже при Советах. А ты чего тут делаешь?

– Я по делам тут.

– У тебя дела с голландцами?

– Да.

– Все голландцы разбойники!

– Точно, но у меня с ними дела.

– Я не спрашиваю, какие.

– Правильно, не спрашивай.

– А если спрошу?

– Я тебе не отвечу.

– Значит, разбойничьи.

Официант принес еду, и Люська с жадностью накинулась на салат. Было вкусно. Когда только она успела так проголодаться, ведь в самолете кормили очень даже неплохо. Это, наверное, на нервной почве. Она ела и наблюдала за Юрой. Господи, как же он изменился. Ничего себе плечищи у него стали, не иначе, в тренажерке днюет и ночует.

Когда они уже ели горячее, официант принес еще одну бутылку того же вина. Было очень вкусно, и Люська слегка захмелела.

– Щас спою! – сказала она.

– Давай, а я буду танцевать.

– Думаешь, тогда с нас денег за еду не возьмут?

– Нет, не думаю. И денег возьмут, и наваляют еще, как следует, за нарушение общественного порядка. Пойдем-ка домой.

– Домой? – удивилась Люська.

– Я имею в виду отель, – строго сказал Гвоздев.

Он достал из бумажника пачку денег, отсчитал требуемую сумму и помог Люське надеть куртку. Обратно они шли молча. Люська крепко держалась за руку Гвоздева и думала о том, что сейчас они расстанутся и больше никогда друг друга не увидят. У Люськи заболело сердце, в районе солнечного сплетения заныло, и она почувствовала, что ей стало нестерпимо страшно. Люська категорически не хотела выпускать Юрину руку.

– Юра! – позвала она перед входом в отель.

– Молчи, – ответил он и сжал ее руку еще крепче.

Парень на рецепции, увидев их, заулыбался и чего-то сказал Гвоздеву. Юра помахал ему рукой. В лифте с ними ехала пожилая пара. Люська с Юрой вышли из лифта на пятом Люськином этаже.

– Давай ключ, – потребовал Гвоздев.

Люська послушно протянула ему пластиковую карточку. Он открыл номер и буквально впихнул туда Люську.

– Я сейчас сдохну, наверное! – сказал он и поцеловал Люську. После этого они стали срывать друг с друга одежду и Люська очнулась только уже стоя в душе, крепко всем телом, прижавшись к Юре.

Потом они лежали, обнявшись на кровати, и Люська ревела белугой, рассказывая Юре, какой он гадский гад, и как ей было без него плохо.

– Поехали со мной к Марку, – попросила она сквозь слезы.

Юра погладил ее по голове и прошептал:

– Не могу, солнышко мое, у меня важные переговоры.

– А я обратно опять через Амстердам полечу, через три дня, – сообщила Люська с надеждой в голосе.

– Меня уже здесь не будет, – грустно сообщил Юра, и ей опять захотелось стукнуть его по голове своей огромной сумкой.

– Гад и скотина, – Люська отвернулась и нырнула с головой под одеяло.

Юра притянул ее к себе.

– Люсь! Ты забыла, наверное, как ты любишь свое родное Купчино. У меня квартира в Москве, квартира в Куало-Лумпуре и дом в Камбодже. Честно тебе скажу, что в Купчино я не вернусь.

Люська моментально вывернулась из рук Гвоздева, вынырнула из-под одеяла и уставилась на него.

– Ты ограбил банк?

– Нет, я давно свою поляну разрабатывал, так сказать, параллельно основной работе, где мы трудились вместе с Тимониным. Я был рядом с тобой, пока бизнес мой не потребовал моего плотного в нем участия. Ты же из своего Купчино выезжать ни за что не захотела бы.

– Я и сейчас не хочу! Ни в Москву, ни тем более в Лумпур этот, прости господи. Ваньке же в школе надо учиться. Какой Лумпур?

– Ну, как знаешь, – Юра встал, подошел к окну и закурил.

Люська смотрела на его красивую мускулистую спину и почему-то вспомнила рассуждения Панкратьевой о мужских задницах. Мол, каждой женщине соответствует исключительно определенный свыше мужчина. И эта его определенность заключается в форме его задницы. Женщина, как эту особую форму видит, так у нее включается внутри радар по типу «свой-чужой». Она тут же своего мужчину распознает и тащит его к себе в нору. Вот придумает же! Однако, глядя на задницу Гвоздева, Люське трудно было не согласиться с подругой. Хотелось в эту задницу вцепиться и искусать. Что он там про Лумпур свой говорил? Нельзя его с такой задницей никуда одного отпускать. Ни в коем случае!

– Юр, я ж говорю, что «не хочу», а не «не поеду»! Куда я без тебя? Я ведь чуть не померла от горя. Вот только надо все обдумать и спланировать. Нельзя же так с бухты-барахты. Знаешь, а я тебе свитер купила на Новый год. Финский с оленями, очень красивый. Думала, что будет чудо, и ты приедешь.

– Я хотел, очень хотел, но не смог. Я в это время в тюрьме сидел.