Требуются отдыхающие

От тяжелого физического труда у Раисы как-то вошел в привычку дневной сон после обеда. Она, как испанский крестьянин, пахала на участке с раннего утра, потом в самую жару уходила в дом, обедала и ложилась вздремнуть, а потом опять выходила к земле и шебуршилась там по хозяйству аж до поздней ночи. Такая вот сиеста, мать ее в печень!

Поначалу в свой дневной сон Раиса сваливалась, как убитая, и спала совершенно без сновидений. Со временем, однако, она стала видеть цветные сны. Сны были настолько убедительными, что проснувшись, Раиса зачастую не могла понять, где находится. А снился Раисе Альбатрос. Причем со всеми подробностями и совершенно незнакомыми ей людьми, за исключением, конечно, некоторых, хорошо известных ей личностей из кухни пансионата. Раиса в этих снах всегда присутствовала в своем белоснежном хрустящем накрахмаленном халате. Во сне она изо всех сил боролась с антисанитарией и делала это хорошо. А то ишь, чего удумали, в бассейн без справки и без шапочки всех подряд пускать! На работу понабрали разных азиатов, цельное общежитие ими забили, а санитарные книжки на них оформлять, кто будет? Или они без этих книжек свои южные болезни в северной столице распространять приехали? Ничего, Раисе еще будет благодарность от губернатора! И совсем ей стало хорошо, когда в своем сне она встретила Станислава Павловича. Тот, как и Раиса, боролся всеми своими силами и средствами с беспорядками, царившими в Альбатросе. Станислав Павлович, как водится, поцеловал Раисе ручку, и сказал, что теперь спокоен, так как вдвоем они уже всяко безобразия разные осилят. Станислав Павлович даже назначил Раисе место и время их постоянных встреч для обсуждения совместной стратегии. Так и сказал «совместной стратегии», чем вызвал в Раисе чувство гордости и собственной значимости. Встречались они теперь раз в месяц на крыше Альбатроса среди всяческих антенн. На крыше имелся уютный уголок, недоступный чужому вражескому взору. Там Станислав Павлович ставил Раисе задачи и советовался с ней по разным вопросам. Вместе они пришли к выводу, что новое руководство Альбатроса в целом одобряют, а вот с Петюнечкой, главным хозяином отеля, необходимо было что-то делать, причем срочно. Директора нового, мужчину со всех сторон положительного и основательного, этот Петюнечка своим зловредным характером уже извел, а теперь нацелился на «нашу Люсеньку». Люсенька своими действиями заслужила хорошее отношение и Станислава Павловича, и самой Раисы. Правда, Раиса несколько осуждала Люсенькину прическу и привычку курить, но в целом Людмила Владимировна Закревская была женщиной решительной и конкретной. У такой не забалуешь. Уж если Закревская кому-либо Кузькину мать обещала, то будьте уверены, она эту мать пренепременно устроит. В целом Люсенька напоминала Раисе настоящего военного моряка. И не какого-нибудь простого, или там боцмана, а капитана из высшего командного состава. Вон, даже кикимора эта генеральская под нее построилась. Главврач называется! Недоразумение ходячее. Только и может, что генералом своим командовать, а санэпидемстанции, как огня, боится. Небось, при бывшем главвраче Альбатрос с санэпидемстанцией лучшими друзьями были. А эта, чуть что, сю-сю-сю, ой-ой-ой! Надо бы в СЭС конфеток, да коньячку снести, да денег в конвертике. Ага! И делать ничего не надо. С конвертиком-то! Как говорится, с конвертиком и дурак управится. Ты без конвертика свою работу сделай, чтоб ни одна собака не подкопалась. А то получишь дизентерию на объекте, тут тебя никакой конвертик не спасет. А отвечать, кто будет? Уголовно? Генеральша что ли? Как бы не так! Закревская отвечать будет, она ж за директора сейчас, Люсенька наша. Так что генеральшу Раиса постоянно держала в тонусе. И поварих. Тех она еще с советских времен недолюбливала. Только и знали, что голову себе ломали постоянно, как бы копченую колбасу стырить. А тут, ишь, устроились! Генерала себе крышевать поставили. Хитры, палочки дизентерийные, сальмонеллы унылые. Вот пусть генеральша со своим генералом по поводу крыс на кухне разбирается. Распустил всю эту шушеру, теперь отвечай перед женой, почему на кухне бардак творится.