Трехдневный детектив

И тут в один прекрасный весенний день его разысказал Вася-Кот.

— Ты Хуго Лангерманис?

— Я.

— Папан к тебе послал.

— С неба?

— Я не шуткую. Отойдем-ка.

Они пошли за дюну, и Вася-Кот продолжал;

— Папан твой откинул лапти в аккурат при мне. А перед тем кой-чего мне сказал.

— Ну? — Хуго насторожился. Он вспомнил утверждение Крысы, что у Ромуальда осталось кое-что от его богатства.

— Две тыщи! — Вася даже покраснел, назвав такую огромную сумму. Он тотчас подумал, что запросил слишком много и был готов уступить половину.

Разговор продолжался у Хуго дома. Хуго обещал за раскрытие тайны тысячу рублей и билет на обратный путь, потому что Васе тут не понравилось — одеваются, как стиляги, и милиционеры на каждом углу.

Ночью они, прихватив лопату, поехали на старую дачу. К счастью, дачников еще не было, перебирались сюда только в конце мая, и они без помех выкопали закрытую пробкой молочную бутылку. В ней не было ни денег, ни ценных бумаг, в ней было только письмо, к тому же написанное на языке, которого Вася-Кот не понимал. Он смог разобрать только дату: «17 февраля 1961 года», потому что месяц был написан арабскими цифрами.

— Знать ничего не знаю! — сказал Вася, — Гони монету!

Вася был зол. Раз в жизни у человека могли появиться деньги, а тут на тебе — отдавать не хотят.

— Буркалы выколю! Пасть порву! — и ради пущей важности и справедливости Вася-Кот добавил: — Порешу!

Ночью, лежа на раскладушке в комнате у Хуго, он ругал себя за легкомыслие. Кто его заставлял верить полудохлому старику, придурку этому, кто гнал его в такую чертову даль? Свои пожелания сыночку мог по почте отправить! Долбанутый! Псих ненормальный1

Несколько дней кряду Вася-Кот запугивал Хуго, но выжал всего каких рублей двести.

— Отдавай долг! Укокошу! — орал Вася.

— Нету денег, — огорченно отвечал Хуго, откупоривая бутылку.

Вася захмелел и лег спать, но утром опять орал:

— Отдавай долг!

— Нет денег.

— Фраер! Зенки выколю! Глотку перережу! Долг признаешь?

— Я… За что мне…

— Прикончу!

— Признаю, — согласился Хуго, переводя дух. Он прекрасно знал, что с него взять нечего и что юридически долг оформить нельзя, а если даже и можно, то никакой особой беды в том нет. Чепуху будут высчитывать — и только. Меньше всего ему хотелось, чтобы выплыло на свет подлинное содержание письма: когда Вася заставил переводить, Хуго сочинил совсем другой текст.

Но однажды Хуго не застал Васю в своей квартире. Вася исчез, а с ним исчезло все, что можно было унести. Сгоряча Хуго хотел бежать в милицию, но потом поразмыслил и успокоился он освободился от Васи на веки вечные. Если же пойти в милицию, там определенно захотят узнать, что это было за письмо. Но письмо было вовсе не письмо, а написанный от руки документ. Сам по себе он ценности не представлял, однако Хуго связывал теперь с ним все надежды на будущее.

21

Прямо с утра Козинду посчастливилось взять пассажиров на Вентспилс. Это были моряки, которые подняли на один тост больше, чем нужно; и потому Вентспилсский поезд ушел, предоставив им возможность добираться пешком. Они опасались, что их судно последует примеру поезда, и предвидели крупные неприятности.

— Подкинешь до Вентспилса? — спросил один из них, открыв дверцу автомашины.

Судя по интонации, он не очень-то рассчитывал на положительный ответ.

— Тридцать, — сказал Козинд. Это была низшая цена, но сейчас, в феврале, пассажиров было мало, и он не хотел отпугивать моряков. Шеф вернется из Москвы через неделю, и тогда уже не поедешь в дальний рейс, машина ежеутренне должна будет стоять у министерства.

Моряки забрались в автомобиль. Они повеселели и опять рассуждали о том, что по дороге не мешало бы остановиться возле лавки, где можно сразу купить и закуску.

— Тридцать новыми, — уточнил Козинд.

— Конечно, конечно!

Моряки хотели рассчитаться сразу. Они нагребли по карманам денег — там были и новые, и старые рубли — и отдали Козинду.

Козинд кинул взгляд на пачку и, не считая, сунул ее в «бардачок», где лежали карта и газеты.

Будет на туфли Терезе, подумал Козинд. Черт знает, куда эта девчонка растет!

— На Кубе опять бои, — сказал он.

— Пока мы на берегу, нам все это до одного места. Увидишь магазин, останови!

На обратный путь Козинд взял людей, ожидавших автобус. Они платили только как за билет, зато их набралась полная «Волга». Дорога была скользкая, начиналась метель.

Поеду домой, решил Козинд: сегодня по графику у него был выходной. И, высадив последнего пассажира, он повернул к гаражу, но тут какой-то человек поднял руку. Скорее по привычке, Козинд выключил передачу и нажал тормоз.

— Куда тебя? Сколько дашь?

— Лиелупе.

— Сколько?

— Договоримся.

— Сколько?

— Сто.

— Значит, десять.

— Сто старыми.

— Садись!

В течение всего разговора Козинд ни разу не счел нужным обернуться и посмотреть на пассажира, который устроился на заднем сиденье. Его лицо он увидел в зеркале.

— Товарищ Сашко?

— Я тебя тоже только что узнал. Как живешь?

— Работаю. В министерстве. Когда вас… — он замялся.

— Говори смело! — посадили… Нам же обоим это известно.