Трехглавый орел

– Об этом притча умалчивает, но резон в твоем вопросе есть. Не стоит быть одиноко стоящим поленом, когда кому-то из сильных мира сего необходимо срочно развести костер. Но притча все же о другом. А потому, дорогой племянничек, расти и помни обо мне. Не думаю, чтобы мы расставались надолго. Быть может, тебе еще суждено поработать под моим началом, но сейчас сосредоточься на выполнении своей миссии. Колесо запущено, императрица, в предчувствии грязного пасквиля, который через несколько лет, очевидно, напишет ее бывший паж господин Радищев, совершает инспекционную поездку из Петербурга в Москву. Все идет именно так, как должно идти. Будь готов действовать активно.

Ну и мой тебе, так сказать, прощальный совет: всегда будь в гуще событий, влезай в проблемы с головой, даже если для этого кое-какие из них тебе придется организовывать самому. Умение добывать и манипулировать информацией в сочетании с умением уходить из-под удара – первейшие добродетели нашей профессии. А пока же прости, если что не так. Возникнут трудности – связывайся. Ну и, конечно, удачи тебе, дорогой племянник.

Связь отключилась. Ехавший рядом штаб-ротмистр Ислентьев пытался растолковать мне, что «делай дело» и «делать дело» это не одно и то же и что глаголы след изменять по определенным правилам. Я согласно кивал, делая вид, будто слушаю его объяснения.

– Капитан, ты там не заснул? – услышал я в голове голос Лиса.

– Нет, а что?

– Посмотри на обочину дороги.

Я поглядел туда, куда сказал мой напарник. Резная стрелка, красовавшаяся на воткнутом в землю шесте, неумолимо свидетельствовала: «До Москвы 50 верст». Стало быть, согласно высочайшему предписанию, нам надлежало размещаться лагерем в ближайшем селении и ждать фельдъегеря, который и должен был сообщить, где и когда состоится встреча высоких сторон.

Вот уже четвертый час Емельян Пугачев, ходил из утла в угол барской хоромины, в которой разместился его. штаб, нервно постукивая витой нагайкой по голенищу сапога. Фельдъегеря не было. Посланные вперед лазутчики обнаружили в нескольких верстах полки императрицы, но видно было, что и они не собираются пока что двигаться с места. Во всяком случае, в ближайшее время. Над кострами кипели котлы с солдатской кашей, расседланные кони как ни в чем не бывало паслись на лесных лужайках. Словом, ничего не говорило о какой-либо боевой активности.

Хозяин имения, после долгих моих уверений наконец сообразивший, что его не будут вешать над воротами усадьбы, был в меру радушен, однако тщательно фиксировала особой книжечке каждую съеденную пугачевцами курицу, каждый литр пива, каждую кадку квашеной капусты, надеясь впоследствии получить из казны компенсацию по такому тарифу, будто все зарезанные куры залпом несли ему золотые яйца. Солнце уже клонилось к закату, а фельдъегеря все не было. Время от времени Пугачев бросал на меня гневные взгляды, словно подозревая в сокрытии посланца императрицы от его грозных глаз. Долгожданные всадники появились много позже, когда люди, привыкшие сверять свои часы с восходом и закатом, уже дремали, примостившись кто где в самых диковинных позах. Ночь – лучшее время для светских увеселений. Переговоры, по всей видимости, числились в их ряду где-то между плац-парадом и карнавалом. Наш путь лежал в Царицыно, московскую резиденцию государыни.

– А хитра Катька, – хмыкнул Лис, когда мы выезжали со двора. Сопровождавший Пугачева, так сказать, от лица союзников ротмистр Михал Доманский покосился на пугачевского советника, стараясь понять, в чем тот увидел хитрость императрицы. – Ведь нарочно государя здесь томиться заставила, чтобы тот хладность рассудка потерял, сомнениями истерзался да чтоб его с устатку в сон клонило. Видать, не шуточный разговор пойдет, коль на такие уловки пускается.

– Закревский, – гневно прикрикнул на Лиса Пугачев, – государыню тебе повелеваю именовать не охальным прозвищем, но именем почтительным – Екатерина Алексеевна.