Трехгрошовый роман

Кокс по-прежнему бывал у Пичемов; в последнее время он даже приводил с собой сестру; обе семьи находились в самых близких отношениях. Девица Кокс была в восторге от госпожи Пичем и ее дочери. Пожилые дамы играли: в гостиной в вист, а Полли тихо трудилась над вышивкой, изображавшей лорда Нельсона при Трафальгаре. Вечером маклер заходил за сестрой и на несколько минут подсаживался к дамам. По обыкновению, он просил Персика сыграть ему что-нибудь на рояле. Играла она очень хорошо. К тому же у нее был славный голосок, и, когда она играла, тюлевые рукава ее блузки соскальзывали к плечам, открывая полные руки.

Глядя, как она играет на рояле, он понимал, отчего ему как-то даже пришло в голову жениться на ней. У нее были крупные достоинства.

«Неужели, – записывал он в своем дневнике, – то, что мужчина уже однажды обладал женщиной, в самом деле играет такую большую роль? Так ли уж много значит это первое, обычно далеко не совершенное объятие? Поневоле приходится признать, что мужчине свойствен некий инстинкт повелителя, заставляющий его находить высшее наслаждение в порабощении женщины, в победе над ней! Иначе чем же можно объяснить это удивительное безразличие после акта обладания? Это чувство возникает даже и в тех случаях, когда речь идет о женщине, которую ты не лишал невинности. Или же соображения экономического порядка в самом деле играют такую роль в душевной жизни человека? Неужели то обстоятельство, что эта Пичем в настоящее время уже не может считаться выгодной партией, поскольку отец ее потерпел большие убытки, в самом деле оказывает влияние на мою духовную сущность?

В конечном счете причиной этих убытков был я сам… Но, как видно, инстинкт не спрашивает, кто виноват, а интересуется лишь голыми фактами… Так или иначе, я отмечаю в себе ощущение полной отчужденности».

Такого рода ощущения следовало всячески скрывать от Пичема.

Он скрывал их. Букеты гвоздики, которые он посылал на Олд Оук-стрит, с каждый разом становились все пышнее.

В конце сентября он узнал, что дочь господина Пичема уже полгода состоит в браке с неким Мэкхитом. Он удивился, ничего не сказал и погрузил эту весть на дно своей души.

А потом покончил с собой Краул, и у Кокса появился отличный официальный повод быть в дурном настроении. У него и в самом деле появились из-за этого большие затруднения. Из соображении делового характера он состоял в одном светском клубе; после газетной заметки о происшествии в его конторе ему пришлось выйти из состава членов клуба. Еще неприятней было то, что в случае открытого скандала с кораблями его имя оказалось бы нерасторжимо связанным с этим делом.

Самоубийство Краула позволило Коксу не церемониться с Пичемом. Тем не менее он продолжал вместе с сестрой посещать госпожу Пичем и Полли. Этого было достаточно, чтобы успокоить Пичема относительно дальнейших намерений Кокса. Когда же вспыхнула забастовка докеров, Кокс и Пичем, объединенные общей работой, вновь сблизились.

При помощи всевозможных уловок Пичем несколько раз подряд снижал заработную плату докеров. В одно прекрасное утро из двухсот человек на работу вышли только пятеро. Остальные выстроились у ворот и отгоняли рабочих, приходивших наниматься.