Трёхольт II (СИ)

А еще Хайгосновец говорил об Анэке. Немного, но достаточно, чтобы сердце Мораны поняло, что скучает по иллинке. Наверное Гуйтана тоже чувствовала, что нелюбима более Кайоссой. Поэтому все чаще в их близости проступала ярая жестокость, которая оставляла не только синяки, но и раны на теле.

Морана много думала о том, как же спасти Гуйтану, чтобы она не погубила вепсов. И ничего ей в голове не приходило. Поэтому эти думы стали мешать ей в тренировочных боях с Конгором, где кнесс неизменно наносил удары все жестче и непримиримее.

- Миледи! Вы это специально? – недовольно вскинул руки Конгор, понимая, что Морана не желает сражаться как надо.

- Прости, – ответила она и сосредоточилась на тренировочном бое. – Более не повторится.

И не повторилось. Морана отбивала удары и заставляла Конгора изворачиваться и мыслить в бою. Но в ее мыслях все равно остался осадок страха за Гуйтану и будущее Самси.

2.

- Ну что ты за мной ходишь, аки хвост? – простонал Кронго. – Я уже сам могу передвигаться.

- Госпожа приказала, – ответствовал Херон. – Не могу ослушаться. Я должен вас беречь.

Прошло почти два с половиной месяца, как Кронго Шейк жил среди сенаков. Едва поднявшись на ноги, он исспросил уйти, но Вилрейн понимала, что если сейчас отпустить молодого нечестивца, он погибнет. Еще слаб и не здоров. Поэтому честно сказала, что не может отпустить его. Не время.

Так Кронго остался подле Вилрейн и ее станицы сенаков, в горах за озером Пиур. Не сказать, что тут было плохо, но Кронго, который с того дня, как ему нашли полуживого, не помнил почти ничего. Память скрыла от него то, что не нужно было знать. Он почти восстановился, однако Вилрейн и ее правая рука Байхозер настаивал на том, чтобы юноша остался при них, пока не закончится зима.

А потом из стана вепсов, в осаждённом городе прискакал лучник, назвавшийся Хайгосновец. И принес весть, что мир собирается отвоевать Самси, очень многие собираются на эту войну. Вилрейн знала об этом, знала, что хочет принести лучник, и знала то, что подмогать вепсам получится, но не так, как Хайгосновец предполагает. И хотя он не звал с собой в бой, Вилрейн четко прочла это в его глазах.

- Госно! – прорвался сквозь толпу сенаков к лучнику Кронго. – Поговорить бы нам.

Хайгосновец молча выслушал причитания юноши и кивнул. Он не мог забрать его отсюда, в городе было слишком опасно. А здесь молодой возлюбленный Конгора мог быть в здравии более, чем кто либо.

- Я не могу тебя взять. Ты погибнешь там, а Конгор мне этого не простит, – честно признался Хайгосновец. – Мне надлежит вернуться на рассвете, так что пора в путь.

Перед тем, как сесть в седло гнедого коня, Вилрейн напутствовала его:

- Не нужно ничего говорить о Кронго Конгору. Сердце юного кнесса не должно думать о нем сейчас, только о битве. Ежели он будет знать о том, где его любимый, он обязательно сделает глупость и прискачет сюда. Это может шибко плохо сказаться на последующих событиях в «Ялло Гуйтта». Тогда я не смогу помочь уже ни чем.

- Я услышал тебя, госпожа! – поклонился Хайгосновец и поскакал прочь.

- Мне надобно подмочь ему, – сказал за ее спиной Кронго. – Это будет не честно, если буду отсиживаться после вас, как трус. Я – не трус! Я – вепс, мне надобно сражаться со всеми, – пламенно говаривал Шейк.

Вилрейн пригладила растрепавшиеся на ветру волосы и усмехнулась. Кронго выглядел и говорил как мальчишка, который думает, что война – это игра в салки. Но благородства ему не занимать.

- Ив-янис!** – сказала она тихо, но так, чтобы юнец услышал ее. – Но только перрит ив-янис. Иди-ка, подмоги лучше рис собрать. А то Гильорону помощь не повредит.

Ламть встретил проливным дождем со снегом и пронзительным северным ветром, который не часто встретишь в Магар-Доле. «Альгонавт» и его бравый капитан Славен уже достаточно привык к таким погодным изменениям, а вот остальные были явно недовольны таким раскладом. Хотя, квартирмейстер фрегата – махинец Плимей, сразу успокоил многих, сказав, что дожди со снегом здесь не частые гости и быстро оканчиваются.

Для Плимей Ламть был городом родным, кому же как ни ему знать, как здесь обстояло с погодой.

- Не расходимся! – крикнул Фогг, которого Анэка назначила как своего заместителя. – Надлежит всем явиться на вече, намедни через два хора. Как раз когда хляби небесные просохнут. А сейчас расквартируемся в бухте.

За эти три дня, которые они плыли к берегам махинцев, Фогг многое узнал об их нелегком походе и о цели похода. Он был единственным человеком, которому Анэка поведала все, как есть.

День назад.

- Неспокойное море, никак чует куда направляемся, – посмотрел Фогг с переднего края «Альгонавта». – Знать бы, еще как все сложиться, чай не красоваться спешим.

Анэка сидела на пустом бочонке и полировала клинок меча. Монотонные движения руки, горазды были усыпить кого угодно, но Анэке это помогало думать. А подумать было о чем.

- Нас ждут жестокие перемены, – ответствовала Анго. – Даже сейчас, покамест они не произошли, их трудно нести на плечах.

Фогг обернулся на нее и его лицо стало хмурым.