Трехречье (СИ)

Стрелы ушли в небо, и через несколько секунд бегущие враги смыкали ряды, т. к. некоторые из них попадали на землю… Еще залп, следом еще… После трех залпов по нашим рядам, цепью передали команду «к земле», все пригнулись, я немного как говориться «протупил» и Тарин силой дернул меня за рукав. Все присели, а лучники успели сделать еще два залпа «прямой наводкой» поверх наших голов, после чего, бросив луки и выхватив мечи, присоединились к нашим рядам. Волна на половину выбитых противников, спасибо лучникам, налетела на наши первые ряды, кто-то из врагов повис пронзенный копьем, кто-то успел отбить выставленное на него оружие и снес голову кому-то из наших… И началось… звон металла, брызги крови и крик… где-то крик немыслимой боли, где-то предсмертный, а где-то помогающий не свихнуться в этой мясорубке. Боковым зрением я пытался удержать своих, парировав несколько атак, я нанес пару рубящих и явно смертельных ударов, чувствуя как клинок входит в плоть перерубая ее… дикая боль в левом плече, и рука повисла плетью… противник впереди меня широко размахнулся, но я врезал ему прямой удар ногой в живот и когда он сложился почти пополам рубанул его по затылку… а потом что-то переключилось в мозгу ли в организме ли… и я стал частью всего этого месива, выискивая глазами длинные, ниже колен пестрые кафтаны икербов и смуглые лица нанося удары, помогая себе ногами, даже пару раз войдя в клинч, не рассчитав дистанцию лупил лбом в нос противнику и затем нанизывал его на клинок…

— Бой наааш!!! Протяжно и громко, проревели вокруг на разные голоса, как раз в тот момент, когда заколотый мной совсем юный икербский воин, заваливался назад, закрыв руками кровоточащую дыру в груди… Осмотрелся… Все… Мы победили? Но сколько нас осталось?… Не больше двух десятков человек… злых, окровавленных, раненных, а некоторые судя по ранам смертельно раненых.

— Никитин!!! — услышал я позади себя голос Тарина и оглянувшись понял, что нахужусь метров на двадцать впереди наших прежних позиций.

— Я тут! — крикнул ему в ответ и опустился на колено.

— Живой… Никитин… Живой демон! Ты бы видел себя со стороны!

— У тебя было время смотреть по сторонам?

— Я присматривал за тобой, — дурацки улыбнувшись ответил Тарин.

— Да на тебе ни царапины! И кто из нас демон? — сказал я, опустившись на колено и тяжело дыша, чувствуя как голова идет кругом.

— Ты ранен, дай посмотрю, — сказал Тарин и хватанул ножом рукав рубахи у меня на плече, — надо шить… Идем…

— Идем… Где Талес и старик?

— Сагал пал… Талес ранен, не сильно… так, лицо попортили, и пол уха отсекли.

К вечеру подошли еще две сотни ополченцев и три сотни регулярного войска, и разбив большой лагерь на плато большая часть ушла в горы, а мы, горстка выживших в первом бою этой войны сидели в шатре княжеского воеводы и пили мед. У меня уже не болело плечо, хотя Тарин зашил мне его как коновал, и я забыв про конспирацию крыл его трехэтажным русским матом, соврав потом окружающим, что это было заклинание чтобы перенести боль, которому меня научил некий охотник с Желтого озера.

— Спасибо вам братья, от земли нашей и от всех родов наших… Вы отстояли Ровный Камень… Теперь мы не дадим икербскому войску спуститься с перевала, — поднял очередную серебряную чашу воевода, тот самый «Будулай», — вы сделали свое дело и завтра отправитесь обозом в городище.

— Значит, войну не получилось икербам затеять? — спросил мужик с безобразно зашитым рассечением на пол лица и свежей повязкой на глазу.

— Затеять получилось, а вот продолжить уже не смогут, — ответил воевода и залпом выпил, — мы их закроем в горах, а скоро зима… и они сами уйдут. Весной тут встанет гарнизон, князь распорядился уже.

Затем, почти в торжественной обстановке, помощник воеводы выписал девять свитков… да всего девять, остальные до того момента не дожили. Предъявителю этого свитка в городище полагался почет и уважение… это в моральном плане, в материальном же, полагалось пятьсот ноготков золотом и жеребец из княжеских конюшен, хотя, как сказал Тарин, если бы выжило больше десятка, то отделались бы просто жеребцами. Обоз в городище собирался выдвигаться только завтра к обеду и мы, покинув шатер воеводы, завалились все вдевятером у телеги с водой и уснули.

Глава 29

Проснулся сам, никто нас не будил, не осмелились… Я уже более-менее научился ориентироваться во времени по солнцу, и судя по его местоположению на небе, сейчас часов одиннадцать утра. Кое-кто тоже проснулся и копошится с вещами собирая снаряжение, Талес, вытряхнув содержимое двух ранцев что-то перебирает, Тарин еще спит.

— Что-то потерял? — подсел я к Талесу, с полным котелком чистой воды из бочки на телеге, к слову из колодца в городище, сушняк одолевал.

— Уже нашел, — ответил он, еле разжав опухшие губы.

— Красавец! — посмотрел я на него с сочувствием.

— Ерунда, заживет, а вот два зуба жалко…

— Я что хотел спросить… — оглянулся я по сторонам и убедился что лишних ушей нет, — куда ты теперь, и что собираешься делать.

— Ты знаешь что…

— Один не справишься.

— Попробую.

Да уж, характер у парня, княжеский одним словом…