Трехречье (СИ)

К вечеру, когда мы доехали до еще одного многодворца, расположенного на невысоком холме, вдали от проток, дрога уже практически просохла и фургоны теперь слегка подпрыгивали, разбивая колесами комья высохшей грязи. Многодворец был немаленький, и так скажем с перспективой в скором времени превратиться в каменок. Он стоял на пересечение нескольких дорог, в центре был большой постоялый двор и рынок, на окраинах были постоялые дворы поменьше и победнее, так что у путников был выбор где остановиться исходя из тяжести своего кошелька. Пока наш обоз ехал по широкой и относительно прямой центральной улице я обратил внимание, что люди выглядят не бедно, во всяком случае, даже скромные одежды были чистые и без дыр, ну и на ногах почти у всех была кожаная обувь. Мы въехали в ворота постоялого двора, где кроме наших фургонов помещалось еще около десятка различного гужевого транспорта. Саврин сообщил нам, что он задержится тут до завтрашнего обеда по торговым делам, и если мы не хотим его ждать, то можем искать себе новых попутчиков, что мы и решили сделать, но завтра. А пока мы решили переночевать на этом постоялом дворе, поужинать и сходить в баню. Заплатили за комнату и баню. Надо сказать это первая баня «по белому», которую я вижу в этом мире, ну и не дешевая к слову, на двоих один золотой отдали. Постирались, развесив во дворе свою одежду, переоделись в чистое, и отправились ужинать.

Разбудил меня Тарин с рассветом, проснувшись обнаружил, что он уже принес нашу высохшую одежду а на столе стоял кувшин, овощи с зеленью и несколько вареных яиц в деревянной тарелке.

— Давай умывайся и завтракай… тут с заимки повозка, я договорился, они нас ждут уже.

— Хорошо, — ответил я, встал с топчана и прошел в угол комнаты, где стояло деревянное ведро с водой, большой медный таз и прочие умывальные принадлежности.

После завтрака, уложили свои вещи, проверили снаряжение и спустились во двор, где нас уже ожидали сидя в длинной телеге заставленной деревянными бочечками, отец и сын, судя по одинаковым чертам лица.

— Готовы? — спросил отец, на вид так цыган цыганом, и короткая кучерявая борода, и рубаха разноцветными лоскутами, поверх которой одет почти такой же широкий пояс как у меня и черная жилетка.

— Да, готовы, — кивнув, ответил Тарин.

Мы переставили немного пустые бочонки, чтобы было место, где нам расположиться самим и сложить свои вещи за облучком, на котором, немного теснясь расположились отец с сыном. Ну да получить золотой за обратную, порожнюю дорогу для них в любом случае прибыль. Да и дорога не слишком долгая предстояла, к обеду мы должны были быть на месте. Проехав пару часов мы въехали в небольшую рощу, пересекли достаточно широкую протоку и дорога стала подниматься в гору. Местность стала все больше холмистой, протоки попадались все реже и достатосно плотный лес начал приближаться к дороге.

— Как там одноглазый Ванс поживает? — спросил Тарин у старшего цыгана, после пары часов молчания.

— Поживает как может… много меда пьет, разум растерял совсем… Староста его уж пару раз в яму сажал. За домом не следит, да и за собой тоже… и не скажешь, что при ныне покойном князе конной сотней командовал.

— Давно это было, — хмуро ответил Тарин и начал набивать трубку.

— Давно, — вздохнув согласился цыган, — все же тогда времена хоть и не спокойные были, но простые люди лучше жили.

— А чем сейчас плохо? — полюбопытствовал я.

— Сейчас то? — хмыкнул цыган, — так то вам, разным свободным охотникам и наемникам, что своего угла и семейства не имеют, вам все равно. А нам и налог княжеский платить надо и семью кормить и дом содержать в порядке и достатке… все же при славном Васлене простым людям проще было…

Заимка Медовая располагалась в низине, меж двух высоких холмов порошим лесом, в этих местах вообще как-то кругом лес. Широкая протока рассекала небольшую долину, отделив несколько полей и лугов от заимки. Пока мы спускались в долину, я насчитал порядка десяти подворий, возведенных на приличном расстоянии друг от друга, два крайних подворья практически упирались в лес, который покрывал холм.

— Ну вам вон туда, к холму, — сказал цыган остановив телегу на развилке.

— Да я знаю, — ответил Тарин, выпрыгнув из телеги, и закинул лямку баула на плечо.

Мы направились к одному из подворий у леса по неширокой дороге, вдоль которой был забор из камней, с полметра высотой и такой же шириной. Это был скорее даже не забор, а стена, которая наверняка складывалась не один десяток лет из камней, которые периодически выдавливает из земли, пара нижних рядов уже практически скрылась под мхом и землей нанесенной ветрами.

— Для чего это? — спросил я Тарина указав на стену.

— Старая граница хартских земель, — ответил Тарин и посмотрел на меня как на полоумного.

— А где теперь новая граница?

— Ну ты даешь Никитин! Так уж два века как люди и харты в мире и без границ живут… Ты вот как спросишь чего, так я уж сомневаться начинаю, не зря ли связался с тобой таким…

— Каким?

— Да с мозгами набекрень!

— Не сильно то и набекрень…

— Ну да, вот только это и успокаивает, что вроде не сильно.