Трехрублевая опера

И, сердито глядя на Режиссера, с остервенением стала тереть луковицей щеки…

На нее печально смотрел Музыкант. Его глаза тоже увлажнились…

К острову приближался яркий воздушный шар. В его корзине стояли с подзорными трубами Префект и белокурый Гость в тирольской шляпке.

Морем шар сопровождала кавалькада моторных лодок, наполненная охраной, оркестрантами, с духовыми инструментами и коробками с пивом.

Всю эту процессию снимала группа телеоператоров.

Шар завис над прибрежной полосой.

Префект выбросил трап и первым спустился на землю.

За ним начал спускаться Гость.

Здоровенные молодцы-охранники выстроили почетный караул.

Оркестр грянул нечто бравурное…

Из крепости к ним уже спешил Директор.

За ним – Режиссер, выражение лица которого явно свидетельствовало, что он плохо понимает происходящее…

– Гутен морген, майне либен херц! – закричал радостно Префект, демонстрируя некоторое владение немецким языком. – Их фрое мих зер зи цу зеен!.. Короче – рад видеть! Знакомьтесь: дер директор, дер режиссер… остальное – дер киногруппа. А это, – он указал на Гостя, – наш дорогой компаньон, херр Отто Мария Браун из Германии… Частное телевидение… «Филипс-грюндик и Ко»… Одним словом, крутой мужик, настоящий новый русский немец!

– Все-таки, русский или немец? – тихо спросил Режиссер.

– И еще маленько казах! – сказал Браун. – Город Кустанай. Май либен хаймат… Немецкий театр. Дойче фольклор ансамбль…

– Его мутер и фатер – оба были наши артисты! – подхватил Префект. – И тоже, понимаш, играли когда-то «Трехгрошовую оперу»…

– Йа! – подтвердил довольный Браун. – Бертольт Брехт! Май либен аутор!

– Во, геноссе, какое совпадение! – радовался Префект.

– Но у нас не совсем Брехт! – пояснил Режиссер. – У нас – английский вариант.

– Не принципиально! – тихо вмешался Директор.

– То есть, как не принципиально? Очень даже принципиально! – заспорил Режиссер.

– Ты – Мэкки-Мессер? – спросил Браун, разглядывая Режиссера. – Май фатер был Мэкки-Мессер…

– А мутер – Полли? – угодливо поинтересовался Директор.

– Йа! – подтвердил Браун. – Она была беременный Полли, а я еще сидел там, – он показал на живот, – и все слушал… музыку… Ейн-цвай-драй-фир… – Он сверкнул глазом, задвигался, запел песенку Мэкки по-немецки…

Телеоператоры дружно направили на него камеры.

– Ну, заводной мужик! – похвалил Префект. – Вот, Россия-мать! Человек простым зародышем в ней был, а все помнит… А чего мы стоим?.. Негостеприимно! Херр Директор! Давай! Приглашай гостя! Мы «биир» привезли!

– Какой к черту «биир»? – возмутился Режиссер. – У нас с утра – съемка!

– Ну, не все же за рулем? Да здесь и ГАИ нет! – своеобразно отреагировал Префект.

– Вот именно! – сказал Директор и широким жестом пригласил гостей в крепость. – Всех берем на абордаж! Битте-дритте к нам в шалаш!..

Они прошли в небольшое помещение, служившее своеобразным штабом киногруппы. Здесь стояли видеомагнитофон и старенький телевизор…

На стенах висели график съемок и множество фотографий с кадрами отснятого материала. Портреты исполнителей.

Гость начал их с интересом разглядывать, давая комментарии и оценивая:

– О! Гут! Дас ист Полли…..Дженни… Дас ист бандитен! Мафия! Гут! О, майн либен Брехт!

– У нас не Брехт! – снова попытался объяснить Режиссер. – У нас мюзикл по Джону Гею. Джон Гей – первоисточник…

– Да не спорьте вы, херр Режиссер! – зашипел Директор, отводя Режиссера в сторонку. – Какой к черту первоисточник? Теперь он – наш первоисточник!

– Нам обещали Госзаказ!

– Госзаказ – капут!.. – заметил Префект. – Накрылся… олимпийским знаменем!

– Слава богу, есть спонсор! – подхватил Директор. – Да еще какой! Дает технику, пленку… Компьютерные эффекты… И практически ничего не требует взамен!

– Практически или ничего? – подозрительно спросил Режиссер.

– Да ерунда… – сказал Префект. – Пиво для рекламы… Сосиски! Нищие любят сосиски? Натюрлих!

– Для немецкого телевидения, – добавил Директор, – придется дать роль ихней телезвезде!

– Что?! – спросил Режиссер так громко, что немецкий гость оторвался от рассматривания фотографий. – Вы уже сговорились?! Кто здесь режиссер, в конце концов?.. Все утверждено! Какую роль? Мужскую? Женскую!

– Йа! – подтвердил Браун.

– И кто ее будет играть?

– Йа! – повторил Браун.

– В каком смысле «йа»? – оторопел Режиссер. – Переведите!

– «Йа» – это по-ихнему – «он», – вздохнул Директор. – У них так принято…

– Йа! – подтвердил Браун и неожиданно перешел на довольно четкий русский язык. – Вот фотопробы! – он разложил на столе фотографии, где был изображен в женских платьях. – Полли… Дженни…

– Это в китайской опере мужчины играют женщин! – сказал Режиссер, разглядывая фотографии.

– У нас тоже! Зритель это любит! – сухо сказал Браун и достал кассету. – А теперь – видеопробы… Это у вас что? – спросил он, указывая на телевизор.

– Телевизор.

– Отправьте в Кустанай. В сиротский дом.

Он сделал жест. Мгновенно охранники внесли огромный телевизор, компьютер и видеоприставку.

– Музыкальный номер: Мэкки и одна из его женщин!

– Кто – Мэкки? – спросил Режиссер.

– Вы! – сказал Браун. – Компьютерный монтаж!..

Он нажал кнопку, и на экране возник