Трехручный меч

Мы сближались, облако разрасталось, донесся сухой перестук копыт, уже и королева выпрямилась в седле, в это время в пыльном облаке тускло заблистал металл. Проступили очертания всадников, дорога позволяла ехать по четверо в ряд, я рассмотрел коней песочного цвета, всадники в оранжевых башлыках, кони укрыты оранжевыми попонами, все практично: не так заметна пыль, да и самих всадников издали разглядишь только по облаку пыли, но после дождя они наверняка просто невидимки, зеленые береты…

— Это я виновата, — пробормотала королева.

— Женщина всегда права, — буркнул я. — А я в самом деле дурак…

Впереди всадников ехал настоящий гигант, он сам и конь не покрылись пылью, так как держался впереди, выше остальных на голову, в плечах шире, на кончике шлема трепещут три крупных пера. Панцирь на груди украшен вензелями, на шлеме золотая насечка, даже на плечах латы украшены серебром. Еще я рассмотрел руку, что держала поводья, пальцы как поленья, а рука — целое бревно. Всадник смотрел холодно и бесстрастно, тяжелую челюсть украсили два белых шрама, еще один, багровый, шел от уха по щеке.

Генрих покрепче стиснул копье, опустил шлем. Острие копья смотрело прямо в грудь всаднику. Тот вскинул руку в приветствии:

— Сэр желает помериться силой?

— Да, — отрубил Генрих зло.

— Но тогда условие…

— Какое?

— Если сбросите меня с седла, вам позволено будет проехать. Если сброшу я, вы все становитесь моими пленниками.

Королева ахнула, я проверил, на месте ли меч, но мои груды мышц почему-то гиганта не повергли в ужас. Генрих подумал, произнес бесстрастно:

— Не кажется ли вам, доблестный сэр, что условия поединка несколько… неравны?

Гигант проревел трубным голосом:

— Сэр, я просто даю вам шанс. Если вы отказываетесь…

— Нет, — ответил Генрих. — Не отказываюсь. Но не пожалейте, сэр!

Они разъехались, разом пустили коней навстречу друг другу. Я не поверил глазам своим, не думал, что тяжелые рыцарские кони в тяжелых доспехах, да еще с тяжеленным рыцарем на спине могут развивать такую скорость, но, видимо, они, как бегуны на сто метров, выкладываются полностью, а потом останавливаются в изнеможении.

Бешеный грохот копыт, очертания коня и всадника размазались в сверкающую полосу, как они могут видеть, куда ударить копьем, это же лотерея…

Удар, на землю обрушился такой грохот, словно прямо над головами сверкнула молния и ударил гром. От металлического лязга зазвенело в ушах, а на зубах появился вкус меди. Конь Генриха остановился как вкопанный, а конь гиганта вместе с всадником рухнул в пыль. В руке Генриха остался обломок копья. Он отшвырнул, я чувствовал, что движение далось с трудом, неверной рукой вытащил меч из ножен.

С той стороны к упавшему спешили трое из его воинов. Я выхватил трехручный, пустил единорога навстречу:

— Эй-эй, ребята!.. Я вас пропущу, конечно, но только без голов. Кто первый?

И улыбнулся как можно зловещее, я же варвар, мы же с рыцарей шкуры снимаем на свои варварские боевые барабаны войны. Они остановились, побледнели. Я вытянул меч лезвием им навстречу, знаком велел вернуться. Не споря, попятились, страшась повернуть коней и ускакать.

Генрих слез с коня, подошел, слегка прихрамывая, к поверженному. Тот силился встать, но руки подламывались, он падал в придорожную пыль. Изо рта текла густая темная струйка, смешивалась с пылью.

Я сказал громко:

— Оставь его мне, сэр Генрих. На моем барабане прохудилась шкура. А у этого должна быть хорошая, дубленая…

Генрих взглянул на меня, лицо бледное, явно сдерживает боль, минуту раздумывал, затем кивнул:

— Да, сэр Гакорд, я же у вас в долгу за проигранного в карты коня. Берите этого пленника себе.

Гигант кое-как воздел себя на руках, прохрипел:

— Но мы ведь договаривались…

— Вы ставили свои условия, — ответил Генрих. — Теперь ставим их мы.

— Это даже не условия, — добавил я с гнусной улыбкой. — Горе побежденным! Всем — русским, югославам, иракцам, французам…

— Ка… какие, — прохрипел он поспешно, — условия?

Генрих подумал, ответил с предусмотрительностью не рыцаря, а умелого хозяйственника:

— А сперва посмотрим, что везете. Может быть, ничего не возьмем. А может быть, используем право первой брачной ночи. Даже в полдень. В походе допускаются мелкие отступления от молитв и ритуалов.

Гигант сказал хрипло:

— Мы… мы принимаем… все ваши условия…

Генрих со слабой улыбкой посмотрел на меня. Я обернулся к троим воинам, прокричал:

— Ладно, забирайте своего… неудачника. Изволю разрешить!

Сам подошел к Генриху, он незаметно оперся о мой! плечо, шепнул:

— У меня, кажется, все ребра слева сломаны… И голова кружится.

— Сотрясение, — ответил я шепотом. — Надо проблеваться, полежать в тишине.

Он слабо улыбнулся:

— Это нам не светит. Придется терпеть и делать вид.

Выпрямившись, он повернулся в сторону своего коня. Тот подбежал на неслышный свист, а я, делая вид, что выполняю вассальный долг, помог взобраться в седло. Только я услышал тихий стон, когда он плюхнулся на конскую спину.

* * *