Тремарнок

Однако на сегодня забронировали всего половину столиков, и Лиз накрыла лишь те, что стояли возле окон, – давно подмечено, что посетителям больше нравится сидеть там, откуда видно улицу.

Лавдей опаздывала – впрочем, это вовсе не удивительно, – и Роберт сам пришел помочь Лиз протереть бокалы. Разговорчивостью он не отличался, поэтому они работали в тишине. Лиз знала, что так Роберту лучше.

Высокий худой мужчина неопределенного возраста с неухоженными темно-русыми волосами и обгрызенными ногтями, Роберт выглядел вечно измученным. Поначалу его манера то и дело потирать руки и отводить глаза выводила Лиз из себя – ей казалось, будто Роберт ее недолюбливает. Но со временем, поняв, что он не балует разговорами даже собственную племянницу Лавдей, Лиз успокоилась и решила, что он, скорее всего, просто стеснительный. К тому же Роберт был вечно занят делами в ресторане, так что на общение у него просто-напросто не оставалось времени.

Ни о друзьях, ни – если уж на то пошло – о подруге он никогда не упоминал, но как-то раз Лавдей проговорилась, что его невеста, любовь всей его жизни, бросила Роберта за несколько дней до свадьбы. После этого Лиз стала с ним особенно любезной и никогда не поддразнивала Роберта за его спиной, хотя остальные не отказывали себе в этом удовольствии.

Еще она узнала – разумеется, от Лавдей – что Роберт родился в Пензансе, а племянницу взял на работу, лишь поддавшись на уговоры ее матери, которой не терпелось побыстрее выпроводить дочурку из дома.

Семнадцатилетняя Лавдей красила длинные волосы в черный, один висок у нее был выбрит, а с другой стороны пряди волной падали на лицо. У Лавдей имелась сногсшибательная грудь, вечно готовая выпрыгнуть из тесных маек, а прошлым летом девушка закрутила роман с Джессом, да такой пылкий, что казалось, будто от страсти кухня вот-вот загорится.

Однако сейчас бывшие влюбленные друг с дружкой даже не разговаривали, и в случае крайней необходимости передавать сообщения приходилось Лиз. Почему роман закончился, Лиз так и не поняла, хотя время от времени Лавдей сердито бурчала парню в спину: «Бабник», а Джесс, когда она проходила мимо, шипел: «Шлюха». Лиз даже велела ему попридержать язык.

За двумя столиками уже заказали закуски и горячее, когда в ресторан впорхнула наконец Лавдей. Прямо на глазах у посетителей она сбросила розовое пальто и с шумом метнулась в подсобку, даже и не подумав извиниться.

Лиз украдкой посмотрела на Роберта, откупоривавшего за барной стойкой бутылку красного вина. Интересно, о чем он думает? Если даже и сердится, то старательно скрывает гнев, однако Лиз заметила, что он несколько раз провел рукой по волосам, отбрасывая их назад.

– Похоже, сегодня все спокойно, – ободряюще прошептала ему Лиз по пути на кухню, – наверное, так весь вечер и пройдет.

– Угу, – промычал Роберт, отводя глаза.

В ту же секунду двери распахнулись и в ресторан ввалилась шумная компания. «Сглазила», – подумала Лиз и на миг замерла, прикидывая, за какой столик их усадить.

В меню у них всегда были свежие морепродукты и рыба, этим ресторан и славился. Два-три раза в неделю за пару часов до рассвета их шеф-повар Алекс вместе с Мерином, единственным честным моряком в Тремарноке, выходил в море и возвращался с омарами и гигантскими крабами. Все остальное, чего они не могли поймать сами, – мидии, морские языки, солнечника, королевские гребешки, морского черта и камбалу – покупали на рыбных рынках Лу и Плимута.

Блюдом дня сегодня был чесночный буйабес, который снискал всеобщие похвалы, но задал Лиз немало работы. В намокшем переднике она металась между столиками, собирая раскрошенные ракушки и креветочные хвосты.

Лавдей бродила как в воду опущенная, то и дело выскакивая на задний двор позвонить. Чтобы пар быстрее выветривался, дверь на улицу была приоткрыта, и Лиз, выходя из кухни с тарелками, услышала, как девушка кричит:

– Отстой все это – ты и сам понимаешь!

Алекс и их су-шеф Джош усмехнулись, а Джесс, по локоть в жирной мыльной воде, сделал вид, будто не слышит.

Чуть позже, когда Лиз зашла на кухню за десертом для второго столика, она наткнулась на Лавдей и Роберта. Девушка просила отпустить ее пораньше, потому что у нее «выдался трудный денек».

По обыкновению нервно кашлянув, Роберт качнулся на каблуках.

– Лавдей, по отношению ко всем остальным это несправедливо.

Алекс протянул Лиз две белые тарелки – на каждой лежало по тающему, сбрызнутому кремом шоколадному пудингу и горсти малины. Лавдей выпятила нижнюю губу, и Лиз заметила на густо подведенных глазах девушки слезы.

– Дядя Роберт, ну пожалуйста. Мне и правда надо кое-что уладить.

Левый глаз у Роберта дергался, над ухом торчала прядь волос.

– Ладно, – вздохнул он. – В первый и последний раз, – едва слышно добавил он.

Взяв в каждую руку по тарелке, Лиз устремилась в зал. «Девчонка веревки из него вьет», – подумала она, вернувшись за остальными десертами. Она так и не освоила искусство носить по две тарелки в каждой руке. Строгий выговор пошел бы Лавдей только на пользу, но этого от Роберта не дождешься – он и мухи не обидит.