Тремарнок

– Прости, что тебя оторвали от работы, – тихо проговорила она наконец.

– Ничего страшного, – ласково ответила Лиз, – звони в любое время, ты же знаешь.

На перекрестке они остановились, пропуская трактор с тюками прессованного сена. Фермер наклонился к окну и помахал им.

– Думаешь, Мэнди и правда не захочет жить со мной в одном номере, когда мы поедем в Лондон?

Лиз почувствовала, что лицо вновь заливает краска. Несправедливость и жестокость ошеломляли ее. Мэнди считалась подружкой Рози, одной из тех немногих, кто не замечал ее искривленной ноги и больной руки.

– Уверена, что это не так, – ответила Лиз, изо всех сил стараясь смягчить удар, – просто она очень испугалась Кайла и не смогла ему возразить. Боюсь, зачинщики всегда такие – они заставляют других детей совершать поступки против их воли. Сегодня вечером мама Мэнди с ней поговорит. Она наверняка очень расстроится, когда получит выговор от директора.

В машине повисло молчание, и Лиз с опаской ждала следующего вопроса.

– Почему я калека?

Лиз тяжело сглотнула.

– Потому что, когда ты родилась, возникли осложнения и к тебе прицепилась инфекция. Сперва тебе было совсем плохо, но ты у меня настоящий боец и смогла выкарабкаться. Ты особенная. Ты мое маленькое сокровище, и другой дочки мне не надо.

Они снова притормозили: на дороге появился мужчина в резиновых сапогах и зеленом дождевике. Впереди бежали, гавкая, две колли. Перейдя дорогу, троица направилась к деревянным воротам, ведущим в поле, где паслись овцы.

– Вот бы я не хромала, – проговорила Рози, – и чтобы обе руки у меня были нормальные. И я бы могла носить красивые туфли, как мои подружки.

Лиз глубоко вздохнула.

– Понимаю. Но ведь тогда ты уже не была бы особенной, верно? Ты стала бы такой же, как все вокруг. Скучной и обычной.

Рози молчала, обдумывая эти слова.

Неподалеку от дома Лиз заметила Эсме в длинной лиловой юбке. Соседка тоже возвращалась домой. Лиз притормозила – сзади все равно не было машин – и дождалась, когда Эсме скроется за дверью. Сегодня Лиз не была настроена на болтовню.

Заехав на парковку позади дома, Лиз заметила, что занавески на окне в ее спальне подняты, – значит, перед уходом она забыла их задернуть. Они с Рози ушли в пять утра, но, по ощущениям, прошла целая вечность.

– Знаешь, я не против стать скучной и обычной, – тихо проговорила Рози.

Вечером, уходя на работу, Лиз чувствовала себя особенно виноватой, потому что Рози жаловалась на головную боль и пришлось дать ей лекарство.

– Постарайся хорошенько выспаться. – Она обняла дочку и поцеловала ее в нос.

Девочка сидела перед телевизором, завернувшись в розовый плед и поглаживая тапок-котенка. Рядом стояло кресло Пэт.

– Утром тебе уже будет лучше.

– А мне завтра тоже надо в школу? – спросила Рози, прекрасно зная, что ответит мама.

– Конечно. Миссис Кокс поговорила с ними. Тебя больше не станут дразнить.

– Почему бы ей и не отдохнуть денек… – пробормотала Пэт, во всем поддерживающая Рози, – я бы присмотрела за ней.

Однако Лиз покачала головой. Она надеялась, что про завтрашний урок физкультуры Рози забыла. Эти уроки девочка ненавидела: ей приходилось выполнять особые упражнения, а она хотела делать то же, что и одноклассники. Переодевание тоже давалось ей непросто, и она вечно была последней.

Прибежав в «Улитку на часах», Лиз с облегчением узнала, что посетителей в этот вечер ожидается немного. Впрочем, она вечно переживала, что Роберт решит сократить ее смены. Пока подобного еще не происходило – по его словам, ресторан должен работать, даже когда гостей мало. Некоторые специально приезжают сюда из Плимута, оттуда рукой подать, и Роберту не хотелось, чтобы за его рестораном закрепилась слава туристического места. Лиз и не жаловалась – работа ей была нужна.

Когда Лиз вошла в ресторан, Лавдей, демонстрируя несвойственную ей пунктуальность, уже накрывала на столы.

– Привет!

Лавдей вздрогнула и подняла голову. Вокруг глаз виднелись размазанные потеки туши, а из длинных темных волос девушка навертела огромный пучок, похожий на воронье гнездо.

– Ой… – вырвалось у Лиз.

– Знаешь, денек у меня выдался тот еще! Будь ты на моем месте, тоже бы не скакала от радости.

Как выяснилось, Лавдей и почтальон Натан, с которым она крутила роман, собирались в город за покупками. Натан постарался побыстрее разнести почту, потому что они хотели выбрать ему кроссовки, а ей – джинсы и блузки, но стоило им лишь выехать из Тремарнока, как бензин кончился.

– И вот мы остановились в какой-то поганой, богом забытой глуши, – жаловалась Лавдей, – и он пешком потащился в гараж, потому что запасной канистры у него с собой не было, а до гаража топать было несколько миль, и мне пришлось сто лет проторчать в этой тупой тачке под дождем.

Лиз прониклась сочувствием к Натану.