Тремориада

– Вы нам очень помогли, – поблагодарил Саша. – Как мне вам сообщить, что добрались мы хорошо?

Хитроглазая открыла сумочку и, достав ручку, по-быстрому написала номер телефона Саше на ладони.

– Это дело надо обмыть, – сказал Басуха, когда подружки ушли.

– Да, это верно. Только до «Ледового» доедем, – кивнул Саша. – На этот раз, похоже, не врут.

– Чёрт его знает. Может, эта барышня поизысканней врёт. Идите перпендикулярно… – И Андрей добавил голосом мужика из мультика: – Уж послала, так послала.

– А имя-то не написала, – сказал Саша, глядя на ладонь с номером. – Позовите дочь, скажу я папе.

– А его дочке лет пятьдесят.

– Думаешь, левый номер?

– Не, написан-то на правой руке. А право – не лево. Пошли пивка трямкнем и тут, а после ещё и на «Ледовом». Да двинемся перпендикулярно. Коль с «Молодёжкой» не обманула, то и с телефоном верняк.

Они вышли на Ледовом Озере. Перешли дорогу. Купили по пивку. И направились вперёд, согласно указанному курсу. Миновали детский садик, двор, спустились по лестнице. Перешли дорогу. Ещё двор.

– Ул. Зои Космодемьянской, – прочитал Басуха на углу дома и арки.

У подъезда на лавочке сидел изрядно помятый тип. Он держал в руке собственный башмак и изумлённо на него таращился. Но вдруг заметил проходящих мимо парней и спросил:

– А-у-м-э?

– Как знать, всяко может быть! – ответил Басуха.

Тогда тип глупо улыбнулся, как может только в лоскут пьяный, и приветливо помахал башмаком парням, заходящим в арку.

– Кто-то сдаст, – сказал Саша в арке и поставил пустую бутылку на асфальт. – Пиво подошло к концу.

– Угу, – кивнул Басуха и поставил свою рядом.

– К концу, в смысле – писать хочется.

– Так я о том и «угу».

Впереди они увидели, похоже, искомую цепочку девятиэтажных домов.

– Будем надеяться, это – «Молодёжка», – сказал Саша.

– Во всяком случае, впереди точно десятый дом. Видишь?

– Да. Вижу. Десять, а ниже написано «Пин – 308триста восемь» Но название улицы… Или же это и есть название улицы, краской аэрозольной? – хохотнул Саша. Посмотрел на здание детского садика по левую сторону. – Не, и там названия не видать.

Сзади послышался звон разбитого стекла. Парни повернули головы, и в тот же миг вдребезги разлетелась и вторая бутылка, оставленная ими в арке. А два пацанёнка, лет десяти, уже бежали прочь вдоль дома, с рогатками в руках.

– Рогатки… А я думал, современные дети с глоками бегают, – сказал Басуха. – Это из-за тебя, Саша, я оставил там бутылку. По твоей вине наши улицы превращаются в свалку.

– Во всём виноваты маленькие негодяи. Сегодня они разбили бутылки, завтра разобьют родительские надежды. А затем начнут разбивать прохожим головы.

– Ага, бутылками, которыми мы засоряем их двор.

– А они засорят улицы мёртвыми прохожими, – сказал Саша, доставая сигарету и протягивая пачку Басухе.

– Что за гадость ты куришь? – сказал Андрей, угощаясь последней сигаретой.

Они вышли на дорогу, тянущуюся перед строем домов.

– Во, «проезд Молодёжный». Дом десять. Буте любезны! – сказал Басуха. – Не обманула твоя хитроглазая.

– Я описаюсь сейчас, – напомнил Саша.

– Предлагаешь буриться в сопки? – спросил Андрей, глядя меж домов на сопки, поросшие чахлыми деревцами.

– Там сыро ещё… и вообще – снега полно. Хотя, да и чёрт с ним. Станем к лесу передом, к избушке задом.

– Блин, да там дети играют! – кивнул Андрей на пацана, со смехом убегающего от друга с брызгалкой. – У Одессы в толчок сходим.

Они прошли в подъезд.

– Вот как можно крысятничать? – спросил Саша. – Воровать у своих?

– Н у, ты и спросил! Потому, что есть возможность такая. Крыс размножается столько в городе, сколько может прокормиться. У людей всё, как у зверей. Никто не застрахован, крысы твари такие, могут завестись где угодно… – Басуха остановился на площадке первого этажа. – Какая квартира-то?

– Седьмая.

– Знали б добрые люди, какой гадине квартиру сдали!

– Думаешь, кортик ещё у него? – спросил Саша.

– Сейчас узнаем. На крайняк – новый купит.

Они поднялись на второй этаж. Саша нажал на звонок квартиры № 7. За дверью послышались шаги, затем щёлкнул замок.

Одесса оказался увальнем. Такому посмотришь в лицо, и почему-то подумаешь, что у него плоскостопие. Одутловатая физиономия с телячьими глазами, хлопающими за круглыми линзами очков. Левая щека распухла, словно кто-то недавно врезал ему с правой. Одесса был какой-то рыхлый. Рыхлые руки, не прикрытые футболкой. Рыхлое пузико, пусть и прикрытое футболкой. В такое ударь, и рука увязнет.

– Ку-ку, – улыбнулся Саша.

Одесса кивнул в ответ и попытался захлопнуть дверь. Но Саша подставил ногу, а Басуха толкнул дверь плечом.

– Ты что, не рад нам? – спросил Саша, заходя в квартиру.

Одесса попятился, а приятели закрыли за собой дверь.

– Да ты чего-то боишься! – усмехнулся Саша. – Не иначе, косяки за тобой. А ну, давай-давай, облегчи душу.

– Ты о чём? – проговорил Одесса. Затем, вроде как, спохватился: – О! Саша! Здравствуй.

– Н у, здравствуй, о, Одесса, – вновь усмехнулся Саша и пошёл в туалет, на ходу сказав: – Я воспользуюсь.

Тем временем Одесса, глядя на Басуху телячьими глазами, сморщил физиономию, приложив ладонь к распухшей щеке: