Тремориада

Трёхдневные размышления над тем, в чём нет логики в затворничестве с коньяком не принесли плодов. Тогда Семён Андреевич вдруг вспомнил о друге детства, которо-го не видел тысячу лет. Тот стал хорошо выпивать, а Семён Андреевич хорошо зарабатывать, и их пути разошлись. Но сейчас он вспомнил о старом приятеле и, купив бутылку водки, пошёл к нему. Приятель был очень рад видеть старого друга. К тому же его так мутило после вчерашнего… Они выпили бутыл-ку, купили ещё. Они вспомнили детство, казавшееся сей-час бесхитростным. Они заговорили о коварстве судьбы, и приятель колотил себя в грудь, жуя как папиросу сигарету “Вега”. Семён Андреевич говорил о неверной жене, и они на пару лили пьяные слёзы. Приятель, в который раз взды-хая, говорил: – Эх, пусто в космосе. Наливай. В какой день они перешли на портвейн – неизвестно. Да только когда Семён Андреевич спрятался под кровать, спасаясь от Злобного Существа, в которое превратился друг детства, по комнате валялось не меньше тридцати од-них только винных бутылок. Существо замычало: “Пусто в космосе” и попыталось достать своими клешнями Семёна Андреевича, собравше-го заросшей щекой подкроватную пыль. – Куда уполз? – Существо еле ворочало языком. – Вылазь. И вдруг схватило Семёна Андреевича за нос, жутко за-смеявшись. Тогда он укусил цепкую клешню и, дёрнувшись, больно ударился обо что-то копчиком. Это что-то оказалось топором. Укушенное существо, мерзко взвизгнув, отпряну-ло от кровати, по-человечески выругавшись матом. Всё встало на свои места. Это вторжение! Теперь в космосе пусто, и твари со всей вселенной устремились к Земле. Они убивают людей, принимая их облик. “Сколько пришельцев на Земле? – Семён Андреевич уж прижимал топор к груди. – Один? Десять? Тысяча? Или уже вся планета принадлежит им?!” Остался только он. Один! Уцелевший Под Кроватью. Теперь понятно, почему от него ушла жена! Всё сходится. Она – пришелец. И ушла не к простому грузчику. А к космическому! Белый и пушистый заяц способен нанести серьёзный урон настигнувшему его хищнику, отбиваясь задними ла-пами. Настигнутый же под кроватью белой горячкой, чи-новник с топором далеко не пушист и такого наворотить может, отбиваясь от пришельцев… – Ты меня укусил! – застонало Существо. – На вкус – дерьмо, – прорычал Семён Андреевич, вылезая из-под кровати. – Э-э-э… – попятилось существо. – Брось топор, пу-сто в космосе. И Семён Андреевич бросил. Крутнувшись в возду-хе, топор обухом врезался в лоб Существа. Оно, раскинув руки-клешни, звездой грохнулось на пол, усеянный пусты-ми бутылками. Одна разбилась вдребезги под упавшим то-пором. Семён Андреевич склонился над поверженным при-шельцем. Задумался. Может, съесть его? Вырезать сердце. Забрать его силу. Способность принимать чужой облик… Но нет. Из раны на лбу Существа сочилась какая-то крас-ная слизь. Так похожая на кровь, но явно ядовитая. Семён Андреевич поднял топор и, подойдя к выклю-чателю, погасил свет в комнате. Затем, скользя ладонью по стене, слепо пошаркал к окну, стараясь не наступить на бутылки. Он больше не жертва! Он – хищник. Уцелевший Под Кроватью начинает партизанскую войну с пришель-цами. Семён Андреевич отдёрнул шторы. В комнату упал призрачный свет звёздного неба. Откуда-то оттуда явилось это ужасное Существо и, убив друга, обрело его облик. Те-перь оно валяется мёртвым. Часть лица белеет в темноте от подбородка до скул, выше, залитое тёмной слизью, слива-ется с мраком комнаты.