Тренер

– Я двенадцать лет мэр. Двенадцать лет… Ты здесь без году неделя и будешь учить меня город любить? Футбол городу нужен? Это кто решил? Мальчик, который за двадцать миллионов в месяц по мячу промахивается?!

Столешников понял все давно, но чего-то все же ждал. Зря…

– Тактик вы, Владимир Анатольевич, отличный… А вот игра у вас – говно.

Вот теперь можно и идти. И не оглядываться, не надо. Оно и так все понятно. Он и не оборачиваясь чувствовал злобный взгляд мэра у себя на спине.

Мальчик за двадцать миллионов, по мячу промахивающийся…

Куда ехать, если в душе черт-те что, и надо бы голову проветрить? На стадион, куда еще? Поработать с мячом, расписать план дополнительных тренировок по физнагрузке и по вратарям пробежаться. Когда тело вовсю работает, глупые мысли сами собой улетучиваются.

Он переоделся, поднялся наверх, ожидая, что газон окажется пустым. Но ошибся.

По газону бегал Зуев. Все скопившееся мастерство, желание и умение он выбрасывал в тренировке сам с собой. Финтил, бил, подхватывал рикошет и бил снова. С разных углов и положений. И ни разу не промахнулся.

Как играет Зуев, когда есть противник, Столешников знал. Теперь он наблюдал за своим игроком, тихо смотря из подтрибунного, и увиденное ему не нравилось. Почему? Да все просто: умеешь играть, так играй всегда и везде. А не только, когда рядом нет злых дядек, почему-то желающих забрать у тебя мячик, туфелька ты наша хрустальная…

Решение возникло неожиданно. Не самое правильное, далеко не самое лучшее, но уж какое есть. Растормошить его надо, вывернуть наизнанку и склеить, как придется. Глядишь, останется нужное команде и ему, тренеру.

– Зуев!

– А?!

– Пошли.

– Куда, босс?

– Мне «шеф» больше нравится. Погуляем, пойдем-пойдем…

Ох, не зря смотрел на него Зуев с такой тревогой во взгляде. Да, сынок, сейчас злой дядя Юра будет делать из мальчика мужа. Ну, или кого получится.

Оказавшись на том самом пирсе, Зуев остановился. Покосился на кранцы с затаенной болью и предвкушением чего-то плохого. И снова ты не ошибся, мальчонка, тебе точно не понравится. Больно уж ты правильный, аж квадратный, только комсомольского значка не хватает.

Столешников остановился и посмотрел на игрока. Решил без предисловий обойтись, сразу и в лоб:

– Мне интересно просто… Как это у тебя там работает? Вот ты их боишься на поле как… Как что? Как машину, которая может тебя сбить? Или как собаку злую?

Зуев вдруг улыбнулся. Широкой улыбкой совсем недавнего мальчишки.

– Не, я собак люблю.

– Я тоже. У меня в детстве был пес Ярик. Мы с ним в Серебряном бору мажоров кошмарили. Ну, то есть я кошмарил, он – на стреме…

Зуев насторожился.

– А что делали?

Столешников расплылся в ухмылке. Именно ухмылке, такой, что сразу хочется проверить: на месте ли твоя девушка и цел ли твой бумажник.

– Велики тырили.

– А полиция?

Святая непосредственность этот Зуев, дитя нулевых-десятых… Включи голову, вспомни, когда рос Юрий Валерьевич Столешников?

– Какая полиция? Так… менты… Да не парься, Зуев. Тут система такая: если боишься, сдавайся и терпи пинки под зад. Варя подлатает…

Зуев шмыгнул носом, недоверчиво глядя на него. А Столешников уже смотрел на двух рыбаков, нужной кондиции и возраста. И на их велосипеды, почему-то непредусмотрительно валяющиеся в отдалении.

– Здорово, браконьеры! Ну что, оформляемся?

Рыбаки оглянулись, с явным желанием либо послать, либо наподдать. Столешников улыбнулся, всем своим видом показывая, что шутит, добавил:

– Ладно-ладно… выдыхайте, не будем мешать!

Мужики отмахнулись от шутника, вернувшись к самому чудесному занятию на свете. А Столешников… А Столешников, отходя, просто взял и сел на первый попавшийся велик и погнал с порта.

На ходу обернулся к Зуеву:

– Страшно, Зуев? Правильно! Бойся!

Оно того стоило даже ради выражения зуевского лица. Трусишка, зайка серенький, какая у тебя гамма эмоций-то проявилась… Страх, отчаяние, понимание и осознание противоправного поступка, решительность и… Молодец, Зуев, крути педали, пока не дали!

Рыбаки, заметив пропажу, повскакивали со своих мест, пытались догнать свои велосипеды, бежали, разбрасывая снасти. Вслед футболистам полетела банка с червями, еще одна, вопли, угрозы – все это перемежалось отборным русским матом. Но преступники не остановились, скрылись из виду, повернув на дорогу, ведущую из порта в город и были таковы.

Остановились они только минут через пятнадцать, заехав в заросший плющом дворик между уютными двухэтажными домами. Столешников затормозил ногами, проворчав что-то про неисправные колодки. Слез, прислонил велик к стене.

– Ну, Зуев, ты красавец! Если что, с голоду не помрешь.

Зуев, ошалело глядя на него, встал рядом:

– Вы это специально все? Чтобы я… ну… Чтобы мне помочь?

Столешников расхохотался.

– Зуев, ты нормальный человек? Думаешь, можно покататься на чужом велике и стать Марадоной? Если б это работало, я бы уже Барсу тренировал. Или сборную Коста-Рики, как повезет.

Игрок вздохнул.

– А… зачем тогда?

– Весело же, Зуич, весело. Ладно, поехали обратно.

– На фига?!

Столешников даже остановился: